- Ну, Ерохин! - сказал майор. - С добрым утром, Женя Ерохин!.. - А вы меня откуда знаете? - спросил удивлённо мальчуган, соображая, уж не снится ли ему всё это. - А я не только тебя знаю! - сказал многозначительно майор, разворачивая газету "Правда". - Я и отца твоего знаю. Теперь Женька рассмотрел, что в руках у майора была вчерашняя "Правда" с фотографией Женькиного папы. Женька встал со скамейки и впился глазами в фотографию. И майор смотрел то на фотографию Женькиного отца, то на Женьку; то на Женьку, то на фотографию, словно сравнивал, похож ли Женька на своего отца или нет. Потом началось что-то совсем уж непонятное: майор полез во внутренний карман и достал из него Женькину карточку. "Так вот откуда майор меня знает! - подумал Женька. - Но как у него могла появиться эта фотография?" - И маму твою знаю! - сказал майор. - Хорошая у тебя мама! И отец хороший. Он от тебя сейчас в Мирном ответа на радиограмму ждёт, а ты... Мальчуган отвернулся от майора, облизал пересохшие губы и посмотрел на графин. - Ты пить хочешь? - Майор налил в стакан воды и протянул его пареньку. - А ты... чем занимаешься? - продолжал майор, глядя, как мальчишка жадно глотает воду. - Стрелочники мне звонят, пожарные звонят... Одни сообщают: Ерохин на путях трещины ищет, другие - что он в огонь лезет, третьи - что он спасательную станцию имени Антарктиды открывает... - Какие трещины? Зачем трещины? - переспросил Ерохин. - Какие и зачем - это уж ты мне расскажи, - сказал майор. - Я никакие трещины нигде не искал. Майор пристально посмотрел Женьке в глаза. Было не похоже, чтобы мальчуган говорил неправду. - Как это не искал? - спросил он удивлённо. - Так, не искал! - Да тебя же стрелочница у Ховрина видела! И разговаривала с тобой. - Не был я у Ховрина... И со стрелочницей не разговаривал. - Подожди, подожди, как это не был? Что же это получается? Получается, значит, не ты трещины искал? - Не я, товарищ майор! В это время где-то вдалеке раздался глухой гром. Мальчишка внимательно прислушался к нему и, глядя в недоверчивые глаза майора, ещё раз повторил: - Ну честное антарктическое, не я! Шум приближался. - Ну, если честное антарктическое, тогда конечно... - Майор покачал головой и сказал: - А зачем ты в Химках в пожарную машину прятался? Шум приближался. Он становился всё слышней и отчётливей. Теперь было ясно, что это бил в барабаны проходивший по улице пионерский отряд. - Не был я в Химках, - сказал Женька. - И вообще нигде не прятался! "Точка! Точка! Точка-тире-точка!" - говорили барабаны. - Я всё время на Москве-реке был... "Точка-тире-точка! Точка! Точка!" - били барабаны. - Сначала я был у пионерского лагеря, потом у детского сада, а потом возле пансионата... А если я ночью под лодкой лежал, так я тоже не прятался, я под неё от града залез... Тире-тире-точечный марш гремел на далёкой улице, рассыпая во все концы города тысячи ребячьих радиограмм! Майор с Женькой прислушались к барабанному бою. - Значит, в пожарном депо тоже не ты был? - сказал майор. - На путях не ты, и в депо не ты... Вот те раз - два раза! В отделении милиции даже стёкла дрожали от барабанных радиограмм. - Товарищ майор! - крикнул дежурный милиционер, входя в комнату. - Там ещё двух мальчишек привезли! - Каких мальчишек? - Да, говорят, вроде бы ещё двух Ерохиных. Барабаны замолчали. Майор и Женька посмотрели на открытую дверь, за которой были слышны приближающиеся шаги.