Утренний цветочный сок. Прелесть! Алёшка увидел на столе тонкий кувшин с высоким горлышком. В нём светилось что-то золотистое, плавало несколько блестящих лепестков. Пока Алёшка зашнуровывал кеды, Елена нарезала хлеб. Она напевала нежным голосом какую-то песенку без слов, лукаво поглядывала на Алёшку и негромко смеялась. 

В окна лился ясный солнечный свет, дверь была распахнута, видны были цветы, и в каждой чашечке — сверкающий драгоценный камень. Елена налила из кувшина в кубок густого напитка, но сама пить не стала. Она только отламывала кусочки хлеба и кидала в рот. И всё время смеялась, пока не поперхнулась и не закашлялась. 

Алёшка отхлебнул из кубка сладкого сока и, уже не отрываясь, допил до дна. В груди заплясали весёлые звонкие пузырьки. Тут Елена схватила его за руку, и они побежали к озеру. На той стороне по-прежнему возвышалась крутая мёртвая скала, бросая на озеро тёмную тень. А вот и ладья! Видна между ветвей серебристых ив. — Смотри, что это с ней? 

— Алёшка остановился, с трудом узнавая знакомую ладью. Какая она стала короткая и узкая! Всего одна скамейка, а резная фигурка на носу совсем поникла, в горести закрыла лицо деревянными ладонями. — Как же мы вдвоём? Тут один-то еле-еле… — Алёшка посмотрел на Елену. Та хотела казаться серьёзной, но всё равно не выдержала и рассмеялась. — Да ведь эта ладья волшебная! Неужто только сейчас догадался? Ты поплывёшь один на седьмое озеро, а ладья сама вернётся за мной. — Один? — неуверенно протянул Алёшка. — Ну да. И я приплыву к тебе. 

Вот будет здорово! — заторопилась Елена. — В этой ладье теперь может плыть только кто-то один. А если поплывут двое, одного волшебная сила всё равно тут же выкинет на берег. Понял? Я ж тебе говорю — волшебная ладья. Поэтому ты должен плыть один и ждать меня. Что-то смутило Алёшку во всём этом. Плыть одному, без Елены… 

Он вглядывался в туманный провал между алмазными берегами. Там высоко вздымались облачные столбы, вскидывая пышные обрывки пены. Что-то гудело, закручивая спиралями густую дымку. Алёшка остановился в нерешительности. И вдруг две прохладные руки обвились вокруг его шеи. Пахнуло ароматом незнакомых цветов. 

И, наконец, свершилось то, о чём он мечтал всё то время, даже уже не очень-то надеясь. Елена влажно и жарко поцеловала его прямо в губы. Она запрокинула голову, продляя сладость поцелуя. Огонь, дрожь пробежали по всему Алёшкиному телу. Он обнял Елену крепко-крепко, чувствуя под тонкой туникой её нежно-тающее хрупкое тело. — Милый, — шепнула она тихо и покорно, и щёки её заалели. — Теперь плыви. Алёшка ступил в качнувшуюся ладью. — Камень-то не забыл? — как бы между прочим спросила Елена. — Камень? Ах, камень Эвидентис, — с трудом вспомнил Алёшка. — Нет, он тут, в кармане. Елена вошла в воду, так что намочила край туники, и оттолкнула ладью от берега. — Смотри на меня, только на меня, слышишь! — ласково и нежно сказала она. Алёшка и так не сводил с неё глаз. Его губы ещё хранили сладостный вкус поцелуя. 

Елена стояла на берегу. Глаза её сияли, а улыбка грела и торопила. Алёшка приналёг на вёсла. Берег, дом, увитый розами, быстро удалялись. Вон Елена маленькая, тонкая, машет ему рукой. Это решено, они подрастут и поженятся… Вдруг Алёшку окутало душное облако. Нестерпимый жар опалил лицо и руки. Алёшка оглянулся и вскрикнул. Теперь он всё видел. Вот оно, Седьмое озеро! Вода в нём кипела, вздувалась и бурлила. 

Из глубины вырывались столбы серного дыма. Угольно-чёрные вихри плясали, завивались кольцами, выбрасывая обжигающие языки пламени. Дышать стало нечем. Как будто весь воздух вокруг Алёшки сгорел. Пылающие искры прожигали куртку, впивались в тело. Деревянная фигурка на носу ладьи обуглилась и задымилась. А ладья, подхваченная течением, неумолимо неслась к погибельному провалу, туда, в горящее озеро. — Елена! — голосом, полным отчаяния и ужаса, крикнул Алёшка. Лёгкий счастливый смех донёсся в ответ откуда-то издалека. Алёшка согнулся, выпустил вёсла, понимая одно: это смерть, ему не спастись. 

Вдруг кто-то прозрачный, туманный встал на корме. Алёшка обожжённой рукой смахнул кипящие слёзы и увидел Седого Короля. «Как он попал сюда?» — смутно пронеслось в голове у Алёшки. В ту же минуту какая-то неведомая сила подняла его вверх и выбросила из ладьи. Он ничего не успел сообразить, как вдруг с размаху вломился спиной в хрустящие алмазные ветки на берегу у подножия тёмной крутой скалы. 

Звериный бешеный вой, полный ярости и злобы, донёсся до него с того, другого берега. И, уже теряя сознание, Алёшка увидел, как страшно меняется Елена. Её лицо почернело и исказилось. Нос вытянулся и повис над синими губами. 

Один глаз провалился, в другом зажёгся багровый огонь. Ветер вздыбил спутанные космы волос, и белая туника превратилась в чёрные лохмотья. Темнота залила глаза Алёшке. Он лежал в глубоком обмороке на груде ивовых ветвей.