Глянь на север: уже заходит солнце. Альфредо с жалостью посмотрел на нее:
— Дура!
Сестра — в слезы:
— Почему ты меня вечно обижаешь? У всех людей есть самолюбие. Согласна, ты носишь Черный бант, мама и папа любят тебя больше, чем меня, учителя в тебе души ничают, все вокруг восхищаются тобой, но разве это справедливо — обзывать меня, как только я открою рот?

 Отвечать сестре не имело смысла: ведь в голове у нее было полторы извилины.
— Ладно, иди, — сказал Альфредо. — Пока!
К счастью, она не заставила себя упрашивать.
Вскоре после ее ухода — часика через полтора — Альфредо встал, медленно позавтракал и умылся. Надев школьную форму, он долго любовался в зеркале маленьким Черным бантом у себя на груди.

 Каких неимоверных усилий стоило ему завоевать этот шелковый бант, который у всех вызывал зависть — и у родителей, и у детей — и позволял Альфредо смотреть свысока не только на сестренку, но и на взрослых!
Он спустился по лестнице. Портье стоял возле своей двери, прямо под табличкой: «Партье». Альфредо, как всегда, презрительно покосился на эту безграмотную надпись.
— Добрый вечер, синьорине Альфредо, — подобострастно поздоровался портье, снимая обшитую галуном фуражку. — Сегодня, я вижу, вы поднялись с петухами, — сейчас только четыре часа пополудни.
Альфредо не удостоил ответом этого идиота, который непонятно зачем носил часы.
К остановке автобуса, с портфелями в руках, спешили последние из опаздывающих. Они уступали Альфредо дорогу, исподтишка бросая завистливо-восторженные взгляды на его Черный бант.

 Подошел автобус с надписью: «К школе», и все сели в него, все, кроме Альфредо.
«Дуракам закон не писан», — подумал он.
Дождавшись автобуса, идущего в обратном направлении, Альфредо протянул кондуктору сто лир и получил восемьдесят сдачи, тогда как билет стоил пятьдесят лир.
Вечная история — кондуктор не умеет считать. Как же можно держать на работе людей, не способных правильно дать сдачу?
Альфредо смотрел в окно.

 Вот он увидел на тротуаре лоток с фруктами; возле него стояла продавщица и кричала:
— Сочные персики! 250 килограммов — лира!
Сразу видно — деревенщина, сама не знает, что кричит. Не успел автобус повернуть на улицу, при въезде на которую висел знак ограничения скорости — 40 км в час, как мчавшийся ракетой «мерседес» врезался на глазах у Альфредо в «ситроен», выехавший справа.
Это было грубейшее нарушение правил уличного движения. Возмущенный Альфредо высунулся из окна:
— Какой болван дал тебе права?
Ну и народ в Нью-Грамотеевке — сплошные болваны!
Автобус сделал круг по всему городу и подкатил к школе в первом часу. 

Альфредо переступил порог класса и, нахмурившись, прошел на свое место — к последней парте, где он сидел один. При его появлении учительница покраснела от смущения, но почти сразу же взяла себя в руки и продолжала объяснять урок:
— Как я вам только что сказала, Италия имеет форму пиджака. Столица Италии Неаполь насчитывает пятьдесят четыре миллиона жителей…
Говоря, она незаметно поглядывала на своего любимчика: ее не смущало хихиканье всего класса, ее беспокоило, что скажет Альфредо. Алфредо снисходительно кивнул, показывая, что она может продолжать: дескать, он её прощает, понимая, как она старается.

 Он злился на своих товарищей, которые настолько обнаглели, что позволяли себе насмешки над учительницей. Какой срам — сидеть в одном классе с второгодниками!
Альфредо аккуратно расправил бант на груди, давая понять, что он не чета всем этим оболтусам. Тем временем учительница вызвала одного из оболтусов к доске:
— Сколько будет триста сорок восемь плюс сто двадцать семь?
Ученик начал считать, стуча мелом по доске и снова стирая написанное. Наконец он объявил:
— Четыреста восемьдесят шесть.
— Стыдись! Ты почти угадал! Я ставлю тебе тройку с минусом.
Бедняга чуть не расплакался:
— Синьорина учительница, спросите у меня еще что-нибудь. Увидите, я исправлюсь.
— Стоит ли терять время? Знаешь, какие отметки будут у тебя в табеле? Тройка с минусом по арифметике, двойка по географии, тройка по поведению, двойка по литературе. 

«Какой ужасный табель! — подумал Альфредо. — Да это позор на всю жизнь, такие отметки!»
— А теперь, дети, внимание! — сказала учительница. — Приготовьтесь слушать, вам это будет полезно. Сейчас я вызову Альфредо. — Она посмотрела на него умоляющим взглядом. — Могу ли я задать тебе два-три вопросика? Что же ты молчишь, Альфредо? Нет? Ну тогда иди к доске.
С таким видом, будто оказывает учительнице неоценимую услугу, Альфредо встал из-за парты и направился к доске. В глазах учительницы блестели слезы умиления.
— Альфредо, скажи мне, пожалуйста, как пишется слово «козел», через «о» или через «а»?
Альфредо сосредоточенно почесал нос. 

Эта ведьма прикидывалась добренькой, а сама только и думала, как бы задать ему вопрос потруднее. Нужно было хорошенько пошевелить мозгами. Так он и сделал, прежде чем ответить:
— Через «и». Кизил.
Учительница с облегчением вздохнула.
— А теперь скажи, Нью-Йорк — река или озеро?
Очередной вопрос-ловушка. 

Ясно, у училки сегодня зуб на него. Но Альфредо не пал духом, он подумал и сказал:
— Гора в Китае.
— И последний вопрос: назови знаменитое сражение, выигранное Наполеоном.
Ну и ну! Весь класс понял, что Альфредо хотят засыпать, и принялся подсказывать:
— Канн!.. Ватерлоо!..
Негодяи, это они нарочно, чтобы сбить его! Нет, он не дурак, он недаром потел, добиваясь Черного банта!
— Я жду, — торопила его учительница. Альфредо наконец нашелся:
— Лично я предпочитаю эклер. С заварным кремом. Лицо учительницы озарила счастливая улыбка. 

По ее глазам было видно, что она готова броситься своему любимцу на шею и расцеловать его.
— Единица! — радостно объявила она. — Ставлю тебе единицу! Молодец, Альфредо! Повернувшись к классу, она продолжала:
— Вы слышали? 

Берите с него пример. Альфредо гордость нашей школы, гордость Нью-Грамотеевки. Второго такого осла нет в нашем городе. В 14 лет он все еще в третьем классе. Шестой год подряд! Вам до него далеко. Он не ошибается, почти угадав. Он и не пробует угадать, потому что это бесполезно, ведь он ничего не знает, ровным счетом ничего. В этом году он снова выйдет в первые ученики от хвоста, заслужив единицы по всем предметам. Его табель не будет испачкан двойками, не говоря уже о тройках. Никто не заставит меня перевести его в следующий класс. 

Молодец, Альфредо! Иметь такого ученика, как ты, — большое счастье для учителя.
Альфредо вернулся за свою парту. Вы думаете, он еще выше задрал нос? Ничуть не бывало.
На него никогда не действовали похвалы этой темной женщины, которая не могла похвастать даже в два раза меньшим, чем у него, невежеством, и она сама это понимала и терялась в его присутствии. 

Бедняжка была из тех, кто ошибается, почти угадывая: подумать только, она знала, что в Италии есть столица!