Ни радио, ни тем более телевизора в замке, конечно, не было. Поэтому тут ложились спать очень рано. Скоро все окна одно за другим погасли. Остались гореть только фонари внизу у входа, да светилось одно-единственное окошко на самом верху западной башни. А вдруг там и сидел Хитрюшкин?
– Пора! – сказал Умнюшкин, он поудобнее устроился на сиденье, пристегнулся широким ремнем. И оглянулся. Авоська сидел сзади и делал вид, что рассматривает потолок.
– А ты почему не пристегиваешься? – спросил Умнюшкин.
Котенок сморщился.
– А это еще зачем? Авось не выпаду…
– Живо пристегивайся или вылезай!
Делать было нечего, Авоська нехотя пристегнулся.
Умнюшкин нажал клавишу, мотор загудел, лопасти завращались – сначала медленно, потом все быстрее и быстрее… и вдруг вертолет, подпрыгнув, мгновенно оказался под самым потолком и ударился винтом!
– Ой! Мама-мамочка! – запищал Авоська и еще крепче вцепился в машину.
– Не смотри вниз! Сейчас будем садиться! – И Умнюшкин нажал клавишу, мотор сразу остановился, и вертолет благополучно приземлился.
– Это я не рассчитал, включил мотор сразу на полную мощность, – признал свою ошибку Умнюшкин и начал выпрямлять немного погнутые лопасти.
И вот вертолет снова медленно-медленно поднялся над полом, Умнюшкин наклонился вперед, и вертолет тоже наклонил нос и… вылетел в окошко! Не успел Авоська по-настоящему испугаться, как они уже парили над двором.
Еще минута – и машина стала подниматься все быстрее и быстрее. А потом свернула направо к северной башне.
И вот уже друзья стояли на крыше башни. Где-то под ними находилась камера Хитрюшкина, а совсем далеко, внизу, светилось окошко их комнаты.
Авоська попытался было вылезти из машины, но Умнюшкин удержал его за плечи.
– Куда ты? До полной остановки винтов выходить нельзя – голову оторвет!
Котенок поскорее прижался к сиденью и только испуганно поглядывал вверх, где все еще медленно вращались лопасти винта.
Но вот наконец винт остановился, и друзья вылезли из вертолета.
По скользкой покатой крыше с трудом добрались до чердачного окошка и через него попали на чердак.
Они уже сделали несколько шагов, как вдруг в темноте раздался негромкий голос:
– Кто это тут ходит?
– Это мы… – растерянно ответил Умнюшкин. – А вы кто?
Друзья огляделись. И задрожали от страха: в толстой паутине совсем-совсем близко сидел паук. У него было сорок лапок (так, по крайней мере, им показалось), а на спине белел большой белый крест (это уже им не показалось, а так и взаправду было).
– Ой, мама! – закричал Авоська и метнулся в сторону.
– Не ойкайте! – сердито сказал Паук. – Вы мне всю паутину расшатаете! Лучше скажите, зачем сюда пожаловали? И, чур, не врать! Терпеть не могу лгунишек!
И друзья рассказали всю правду, как есть. Паук внимательно выслушал их, тихо перебирая лапками. Потом сказал:
– Выходит, вы летели зря… Нет тут никакого хода к вашему Хитрюшкину.
– А как же теперь?… – хором воскликнули друзья.
– Тихо, не перебивайте, когда говорят старшие!… – И Паук строго посмотрел на них.
– Извините!… – сказал Умнюшкин.
– В коридор, где находятся камеры, можно попасть только снизу, по винтовой лестнице, – продолжал Паук. – Я кое-что слышал о странном пленнике – маленьком человечке. Он сидит в особой секретной камере. Мне о нем рассказал Полкаша.
– Полкаша? – удивился Умнюшкин. – Это еще кто такой? Пес?
– Да, пес! Но он мой друг и часто приходит ко мне в гости. Надеюсь, вы не думаете, что все собаки обязательно плохие?
– Пес! – жалобно сказал Авоська. – Я боюсь всех псов!
– Полкаша – здешний парикмахер, он очень добрый и, конечно, поможет вам, – повторил Паук.
– Спасибо! – Умнюшкин кивнул. – Конечно, среди собак в замке обязательно должны быть и хорошие. А с парикмахером нетрудно будет встречаться… Вы нам очень помогли. А сейчас – до свидания, нам пора, уже скоро начнет светать.
|
