C корзинкой в руке Мурли шла по улице.
Не считая того первого раза, когда она искала жилье, Мурли редко видела улицу при свете дня.

 С крыш она смотрела на город, погруженный в ночную тьму. Задние дворы и помойки были ей куда родней улиц и площадей.
Она шла, подавляя в себе желание шагнуть в подворотню или спрятаться за стоящим автомобилем. Люди и гудящий, бренчащий, громыхающий транспорт вызывали в ней тревогу.
«Мне не положено шарахаться в подворотни,— внушала она себе.— Я — дама, делающая покупки. Вон идет собака. 

Мне нельзя пугаться, это же маленький, совсем нестрашный песик... и шипеть на него тоже нельзя. И принюхиваться к мусорным ящикам тоже не стоит. Я иду по магазинам, как подобает всякой уважающей себя даме».
Издалека Мурли учуяла запах селёдки из палатки на Грунмаркт, и ноги сами понесли её в ту сторону.
Приблизившись к палатке, она сначала сделала вокруг неё несколько кругов, потом вдруг её осенило: «Я ведь могу купить селёдку!

 У меня же есть кошелёк. Мне не нужно выпрашивать и тащить исподтишка». Она подошла к продавцу. От селёдочника исходил такой чудесный запах, что Мурли потёрлась головой о его плечо. Он, правда, этого не заметил — с таким усердием чистил селёдку. 

Она купила селёдку, копчёную рыбу и свежую макрель — всего очень помногу, и, расплачиваясь, опять не выдержала и потёрлась головой о рукав селёдочника. Тот удивлённо уставился на неё, но Мурли уже зацокала каблучками по направлению к булочной.
Путь её лежал мимо школы господина Смита. Окна стояли настежь, оттуда доносилось детское пение. Мурли увидела поющий класс. Биби пела со всеми вместе.

 На подоконник вспрыгнула кошка. Это была школьная кошка Промокашка.
— Носик-носик! — промурлыкала она.
Мурли коснулась носом холодного розового носа Промокашки. Таким образом здоровались все городские кошки, если только они не были в ссоре.
— Если дашь мне кусочек рыбы, — сказала Промокашка, — я скажу тебе новость. 

Мурли дала ей кусочек рыбы.
— Потрясающая новость, — сообщила Промокашка.— Сегодня ночью Троянский конь въехал в город. Троя пала. Позаботься, чтобы это обязательно попало в газету.
— Большое спасибо, — поблагодарила Мурли. Через два дома на солнышке грелся Косой Симон, сиамский кот господина Смита.
— Дай мне кусочек рыбы, — попросил он. — Я тебе кое-что расскажу.
Схватив рыбу, он проурчал:
— Никогда не слушай эту Промокашку.

 Она всё время торчит в школе на уроках истории. Ей ужасно нравится, о чём там рассказывают, и ей кажется, что всё это произошло на днях.
— Я понимаю, — кивнула Мурли. — А что ты хотел мне сообщить?
— Вот это и хотел, — сказал Симон.

 — Все вы хотите только рыбу, — вздохнула Мурли. — К счастью, у меня её много.
Дальше путь Мурли лежал мимо фабрики. Это была парфюмерная фабрика, где выпускали флакончики с прекрасными ароматами. Всё вокруг пахло чуть увядшими фиалками. Совсем не так приятно, как у селёдочной палатки.
Мурли хотела, зажав нос, пробежать мимо, но под ногами у неё вертелся фабричный кот. Это был сын Помоечницы Парфюм. 

Он невыносимо благоухал фиалками.
— У тебя, конечно, найдется для меня новость, если я дам тебе кусочек рыбы, — сказала Мурли.
— Как ты догадалась? — удивился Парфюм.
— Я могу дать тебе немного макрели.
— Во-первых, — кот раздулся от важности, — самого симпатичного работника фабричной столовой вышвырнули на улицу. Вон он стоит. Его зовут Биллем. Очень жалко, потому что он всегда был ласков со мной и каждый день меня гладил.
— Почему же его вышвырнули? — спросила Мурли.
— Потому что он всё время опаздывает.
— Да, в самом деле жаль. — Мурли вздохнула. — Но это не новость для газеты.
— Как это не новость? — возмутился Парфюм.— Ну ладно, это было во-первых. Теперь будет во-вторых. 

Существуют планы расширения фабрики. Вчера я сидел на закрытом заседании. Весь район превратится в огромную парфюмерную фабрику.
— Вот это действительно новость, — сказала Мурли. — Очень тебе признательна.
— Но одобрения пока не получено! — крикнул ей вслед Парфюм.— Его должен дать Муниципальный Совет.

 Во время прогулки по магазинам Мурли встретила не так-то уж много людей. Зато кошки ей попадались на каждом шагу, особенно на пути от селёдочной палатки к булочной.
Булочница стояла за прилавком и обслуживала двух дам. Мурли чинно встала в очередь. Тут из жилых помещений, пронзительно мяукая, выбежала кошка булочницы Булочка.

 «Учуяла мою рыбу»,— подумала Мурли, но Булочке было не до рыбки.
— Скорее, скорее! — мяукала кошка. — Предупреди хозяйку, скорее! Мурли живо подошла к прилавку и сказала:
— Прошу прощения, но ваш сыночек Япье схватил бутылку с бензином. Наверху, в ванной.
Булочница испуганно взглянула на неё, выронила из рук сдобные булочки и, не произнеся ни слова, исчезла за дверью.
Мурли почувствовала на себе взгляды двух незнакомых дам, стоявших возле прилавка. 

Она скромно потупилась и охотно удрала бы отсюда, однако булочница уже вернулась в магазин.
— Так оно и было, — тяжело дыша, проговорила она. — Я поднялась наверх и увидела Япье... ему три года... он собирался попробовать бензин из бутылки... Приди я минутой позже... Не знаю, как и благодарить вас, юфрау, за то, что вы меня предупредили.

 Внезапно она замолчала и оторопело уставилась на Мурли.
— Откуда вы узнали? — спросила она. — Вы же не могли увидеть его отсюда? 

«Ваша кошка Булочка мне сказала», — чуть было не сорвалось у Мурли с губ, но под пронзительными взглядами двух дам она лишь пробормотала:
— Я... у меня появилось такое чувство...
— В любом случае огромное спасибо. Кто следующий?
— Мы пропускаем юфрау вперед, — сказали дамы.
Мурли купила хлеб, сухарики и расплатилась. Стоило ей выйти за дверь, как обе кумушки наперебой затараторили:
— Это же юфрау господина Тиббе!
— Она его секретарша... спит в коробке!
— А ночью сидит на крыше!
— Очень странная дамочка...
— Довольно, — остановила их булочница. — Может, она и странная дамочка, мне она сослужила добрую службу. 

И хватит её обсуждать. Половинку черного, вы говорите?
***
Тем временем Тиббе поджидал свою секретаршу.
Прошло больше часа с тех пор, как Мурли пошла по магазинам. Ей нужно было только купить хлеб и рыбу, на это не требовалось много времени.
Он сидел за письменным столом и в нетерпении грыз ногти. В тот самый миг, когда он уже собирался пойти её искать, зазвонил телефон.
— Алло! — сказал Тиббе.
— Добрый день, господин Тиббе, с вами говорит мефрау Фан Дам. Видите ли, в чём дело... Я звоню из телефонной будки.

 Ваша секретарша сидит на дереве. И никак не может спуститься.
— О, благодарю вас, — выдохнул Тиббе.
— Всегда к вашим услугам.
«На каком дереве»,— вдруг сообразил Тиббе, но она уже положила трубку.
— Снова-здорово! — воскликнул Тиббе и бегом припустился по улице.
Первым делом он бросился на Грунмаркт, там было

больше всего деревьев. Прибежав на место, он сразу заметил небольшую толпу вокруг дерева. Это было другое дерево, ещё выше прежнего. Биби тоже толкалась там, потому что занятия в школе уже закончились.
— За ней погналась собака, — объяснила Биби.
— Понимаю, — сказал Тиббе. — Как же теперь помочь ей спуститься?
— Ей уже помогает селёдочник. Он сам залез на дерево.
Под жадными взорами зевак Мурли с помощью селёдочника спрыгнула сначала на крышу овощного лотка, а потом на землю.
— Премного благодарна. — Она улыбнулась ему очаровательной улыбкой и напоследок ещё раз вдохнула замечательный запах его одежды. 

— Ах, где-то здесь должна стоять моя корзинка.
Тиббе поднял с земли корзинку и обнаружил в ней хлеб, сухарики и совсем немного рыбы.
— Что-то нужно придумать, — сказал он, когда они вернулись домой. — Так больше не может продолжаться.
Мурли сидела в уголке и печально смотрела на него.
— Это был тот же самый пес, — вздохнула она. — Его зовут Марс.
— Это не повод лазать по деревьям, — возразил Тиббе. — Что за кошачьи штучки!

 Вы должны отучиться от них.
— Как приятно, когда тебя спасает селёдочник, — мечтательно протянула Мурли.
Тиббе вконец разозлился, но прежде чем он успел вспылить, она кротко заметила:
— По пути я собрала для вас кое-какие новости. 

Она рассказала ему о планах расширения парфюмерной фабрики. Это немного успокоило Тиббе: у него вновь было о чём писать.