| Великое Древо гудело. Сорен, Гильфи, Сумрак и Копуша сидели на третьем ярусе парламента. Вернувшись, они немедленно доложили Борону, Барран и Эзилрибу обо всем, что сумели разузнать, сообщив также неожиданную новость об огромной армии, собравшейся в бухте Глаукса.
По традиции совиных царств, для переговоров с враждебными совами был выслан небольшой отряд парламентариев, но все усилия переговорщиков оказались тщетными.
Совы смущенно зашептались, когда увидели, как на самый высокий шесток парламента взлетает не Борон или Барран, а старый Эзилриб. Остальные члены парламента, включая короля с королевой, замерли на своих обычных местах.
Эзилриб начал речь:
— Мы встретились с вами в сумеречный час, в двадцатую ночь поры, которую совы острова Хуул называют Порой белого дождя. Несколько часов назад я получил от их величеств приказ, дающий мне полномочия в соответствии с одобрением, волей и пожеланием парламента сформировать военный кабинет. С чувством горького разочарования и великого отвращения я должен объявить, что все наши попытки заключить мир со злобными и безжалостными совами, именующими себя Чистыми, окончились неудачей. Они полны решимости взять Великое Древо в осаду и захватить наш любимый остров.
Итак, мы вступили в войну. Мы выстоим в этой войне. Мы будем вести ее изо всех своих сил. Правда на нашей стороне, и это поднимает наш дух и воспламеняет желудки. Ведь мы сражаемся за доброе дело — задело милосердия, свободы и веры в то, что ни одна сова не может быть лучше другой исключительно по праву рождения, происхождения или виду оперения.
Сейчас наш остров окутан туманами и штормами зимовеев. Так называемые Чистые, несмотря на свое огромное количество, страшатся летать в такую погоду. Но мы с вами, совы Га'Хуула, не боимся капризов погоды. Разве мы не летали в худших условиях?
Эти слова были встречены ликующими криками уголеносов и всепогодников.
— Настал великий час истории нашего Древа, и да пусть нас не оставят решимость и надежда. Я был бы последним глупцом, если бы скрыл от вас, что перед нами стоит тяжелейшая задача. Будет борьба. Но пусть никто не поддастся отчаянию, ибо мы все — мужественные совы, Ночные Стражи — юные и старые, сипухи и сычики-эльфы, пещерные совы и неясыти, короткоухие и ушастые, филины и совки. Именно в этой пестроте видов, в радуге цветов и оттенков, в многообразии размеров заключена наша сила.
Мы никогда не смиримся с гнусным и вздорным утверждением о совиной чистоте и превосходстве одних сов наддругими. Для того чтобы сокрушить эту злую и губительную идею, мы должны подняться на войну против чудовищной тирании, угрожающей всем совиным царствам. Мы будем вести войну на суше и на море со всей мощью, со всей силой, дарованной Глауксом. Вы спросите — какова наша цель? Могу ответить одним словом — победа. Победа любой ценой, невзирая на все ужасы войны. Победа, каким бы долгим и тяжелым ни был путь к ней, ибо без победы мы погибнем. Если не выстоит Великое Древо Га'Хуула, погибнет все, что оно отстаивало, исчезнут и вековые стремления совиного мира к жизни, чести и свободе. Вот почему я призываю вас: «Идемте же, идемте вперед единой силой, дабы защитить совиный мир!»
Великое Древо Га'Хуула всколыхнулось от совиных криков.
Сумрак едва не выпрыгивал из перьев и оглушительно гудел о том, что ему обязательно должны выдать новейшую модель боевых когтей под названием когти СНС, то есть из супер никелевого сплава. Бубо в своей кузне выплавил новую сталь, которую можно было заточить до смертоносной остроты. Ходили слухи, что когтями СНС можно крошить камень.
— Что? — ошеломленно переспросил Сумрак. Командир подразделения, бородатая неясыть по имени Хакмор, только что объявил ему, Сорену, Гильфи, что их задача будет заключаться в расстановке воздушных ловушек.
— Мы должны немедленно приступить к изготовлению сетей из лоз молочника. К счастью, основной урожай уже собран. Поскольку лозы сейчас совершенно белые, они будут незаметны на фоне укрытого снегом дерева. Мы с вами отлично знаем, как легко запутаться в таких зарослях! Ваша задача — сплести гигантскую сеть, — коротко объяснил Хакмор.
— Я не паук! — прошипел оскорбленный Сумрак.
— Заткнись, — шикнул на него Сорен.
— Мы уже привлекли к делу всех домашних змей из гильдии ткачих, а также самых искусных арфисток и кружевниц. Они помогут вам.
— Что? — снова прошептал совершенно раздавленный Сумрак. — Я не домашняя змея!
— Мы знаем, — пнула его лапой Гильфи. — Все знают, что ты огромная упрямая неясыть. Вот и веди себя как взрослый. Война — это тебе не только махать боевыми когтями и вспарывать врагам желудки!
— Но я не желаю плести силки с домашними змеями! Надо мной будут смеяться!
Все домашние змеи на острове принадлежали к различным гильдиям, в зависимости от своих талантов и способностей. Старая миссис Плитивер, служившая еще у родителей Сорена, числилась в самой престижной гильдии арфисток. Вместе с другими змеями она ползала по струнам арфы, аккомпанируя мадам Плонк, которая каждый день пела чудесные песни обо всех событиях жизни острова.
— Работа уже началась, — продолжал Хакмор. — Когда силки будут готовы, мы полетим и разложим их на самых важных стратегических участках острова.
Новые члены так называемого силкового подразделения отправились следом за Хакмором в ту часть острова, где высокие, почти совсем лишенные ветвей березы служили гигантскими ткацкими станками для плетения силков. Основа, то есть продольные лозы, уже были натянуты на станок. На земле копошились дюжины домашних змей, которые должны были ловко вплести в основу уток, то есть поперечные нити.
Змеями командовала миссис Плитивер.
— Внимание, домашние змеи! — громко объявила она. — Прибыл командир нашего подразделения! — Она свернулась колечком, потом покачала головкой и в воинском салюте коснулась носом хвоста.
— Вольно, миссис Плитивер, — кивнул Хакмор. — Я вижу, дело продвигается.
— Да, сэр. Мы уже на целых два фута поднялись над землей. Теперь, когда совы начнут свою работу сверху, думаю, мы с легкостью управимся до восхода Золотых Когтей.
Миссис Плитивер была слепа от рождения, поэтому не могла видеть созвездия Золотых Когтей в зимнем ночном небе. Однако всем известно, что слепым змеям зрение заменяет исключительная чувствительность. Они чувствуют малейшие изменения атмосферного давления, происходящие при движении небесных тел.
Вскоре совы уже втянулись в рабочий ритм и вместе со змеями ловко продергивали длинные лозы молочника. Честно говоря, Сорену эта работа пришлась по душе. Он был очень рад поработать вместе с миссис Плитивер, тем более что в обычное время им нечасто доводилось встречаться по ночам. Было бы еще лучше, если бы он мог хоть ненадолго забыть о цели, ради которой они так старались!
— Отлично, Сорен, просто замечательно! У тебя настоящий талант к ткачеству, — прошипела миссис Плитивер. — Гильфи, детка, натяни посильнее последнюю лозу. — Домашняя змея помолчала и вдруг быстро свесилась вниз. — Я чувствую, сюда направляется Вислошейка. Глаукс милосердный!
В тот же миг Сорен заметил, как Вислошейка подлетела к Хакмору, который сидел на ветке соседней березы, наблюдая за работой ткачей. Ему показалось, будто Хакмор при виде старой пещерной совы устало покачал головой.
— В чем дело? — шепотом спросила Гильфи и, зажав в когтях кончик лозы, подлетела поближе к Сорену.
— Не знаю, но после той истории с Отулиссой у меня перья шевелятся при виде Вислошейки. И вообще, у меня сейчас перерыв, — заявил Сорен. — Подлечу-ка я к березе и послушаю, о чем они говорят.
— Думаешь, тебе удастся что-нибудь расслышать? — недоверчиво спросила Гильфи.
Сорен пожал плечами.
— Ой, прости, я совсем забыла! Ты же у нас сипуха!
Всем известна острота совиного слуха, но по сравнению с сипухами все остальные совы могут показаться тугоухими.
— Прошу вас, перестаньте тревожиться за лозы, Вислошейка, — устало говорил Хакмор. — Война есть война. Как сказал Эзилриб, на войне жертвы неизбежны. Поймите, мы не подрываем здоровье дерева. Да, в скудные зимние дни нам придется обходиться меньшим рационом ягод молочника, но мы успели сделать хорошие запасы, кроме того, ягоды периода Белого дождя все равно особой ценности не представляют. Они же горькие, как полынь!
— И все-таки я считаю, что вы поступаете безответственно. Не забывайте, что я главная попечительница этого дерева. Я не могу спокойно стоять и смотреть, как вы бесконтрольно обрываете лозы! — взвилась Вислошейка.
— Послушайте, Вислошейка. Я просто не знаю, как вам лучше объяснить. Это вопрос жизни и смерти, понимаете? Если мы потерпим поражение, Га'Хуула больше не будет. На этом дереве поселится банда преступных и жестоких сов. Думаете, они будут заботиться о дереве лучше нас? Очень в этом сомневаюсь!
У Сорена похолодело в желудке. Хакмор был прав. Если Чистые захватят Га'Хуул, Клудд ни секунды не станет думать о здоровье и долголетии Великого Древа. Неужели Вислошейка этого не понимает? Они же делают то, что должны делать настоящие стражи Га'Хуула! Они нуждаются в Великом Древе, и Древо нуждается в них, но иногда приходится идти на жертвы, чтобы сохранить установленый порядок жизни и сберечь то, что Эзилриб назвал вековым стремлением к жизни, чести и свободе.
На рассвете Сорен и его друзья вернулись в свое дупло. Копуша вместе с другими пещерными совами из клюва следопытов целую ночь рыл склады для дополнительных запасов. Сорену не терпелось поговорить с ним.
— Слушай, Копуша, а как Вислошейка ведет себя в вашем подразделении?
Копуша удивленно округлил глаза.
— Она не в нашем подразделении.
— Как? Я думал, все пещерные совы мобилизованы на рытье ям… Мне казалось, Вислошейка возглавляет вашу часть.
— Нет. Нами командует Сильвана.
Вообще-то не было ничего удивительного в том, что Сильвану, наставницу клюва следопытов, назначили командиром подразделения. Проблема была в том, что она была значительно моложе Вислошейки. Всеми остальными подразделениями командовали более зрелые и опытные совы.
— А Вислошейка тогда где? — спросила Гильфи.
— Кажется, во внутренней экскавации. Понимаете, решено расширить самые большие дупла, чтобы мы могли запастись запасом продовольствия на случай длительной осады. Кстати о припасах. Руби распределили в подразделение охотников, и сегодня она притащила огромную охапку крупных береговых крыс. Вот это охотница, я вам скажу!
Сумрак демонстративно зевнул:
— Вот бы меня зачислили в охотники! Если бы ты знал, какая скука это ткачество!
— Выше клюв, Сумрак, — подбодрила его Гильфи. — Завтра вечером ожидается кое-что поинтереснее. Будем расставлять сети.
Сорен уже их не слушал. Ему не давали покоя мысли о Вислошейке. Почему военный кабинет не поставил ее руководить рытьем амбаров?
Сорен широко зевнул. Он ужасно вымотался, а вставать, чтобы успеть закончить силки и расставить их по острову, нужно было очень рано, в полдень. Он слишком устал, чтобы думать о чем-то кроме сна, устал так, что был не в силах строить какие-либо догадки.
«Что если наши силки окажутся бесполезными?» — успела мелькнуть у Сорена мысль, прежде чем он провалился в сон.
Сорен увидел под собой что-то очень черное и блестящее, какое-то пятнышко посреди белоснежного, укутанного снегом леса.
«Как странно, — подумал он, подлетая ближе. Пятнышко вдруг стало расти. И тут у Сорена задрожало в желудке, потому что он увидел восемь огромных ног. — Это просто паук, обычное насекомое. Я большая, сильная птица, мне нечего бояться!»
Но этот странный паук преображался на глазах. Вот ноги его сомкнулись вместе, потом застыли, из черных стали бурыми в крапинку, обросли перьями. А голова… Сорен увидел перед собой сверкающий лицевой диск из блестящего металла. И почувствовал, как его собственные крылья замерли. Он просто перестал лететь. Но не упал, просто его распростертые в стороны крылья запутались в густом переплетении ветвей.
— Попался в собственную ловушку? — услышал Сорен насмешливый голос брата.
— Отведал собственного снадобья, братец?
Но эти слова произнес уже не Клудд, а прекрасная незнакомая сипуха с посеребренным луной лицом.
— Отпустите меня! Отпустите!
— Проснись, Сорен! Проснись!
Копуша с Сумраком с двух сторон трясли друга.
— Глаукс Великий! — задыхаясь, выдавил Сорен. — Мне приснился жуткий сон, как будто я запутался в нашей сетке!
— Мы расставляем ловушки на врагов, Сорен, — напомнил Сумрак. — Не на себя.
— Без тебя знаю! Но что-то случилось, и мы сами в них попались.
Слова Клудда вновь прозвучали у него в ушах: «Попался в собственную ловушку». Интересно, что за сипуха была рядом с братом? Какая красавица!
Вечером, когда они ставили ловушку, страшный сон по-прежнему не шел у Сорена из головы. Лунный лик прекрасной сипухи стоял у него перед глазами. Может быть, он просто ее выдумал? Или он тоже, подобно Гортензии, приобрел способность видеть будущее?
|
