Клюв всепогодников, в котором состоял Сорен, только что вернулся из метеорологической экспедиции под руководством своего бессменного капитана Эзилриба. Это был первый его вылет после чудесного спасения из Дьявольского Треугольника. 

Урок прошел прекрасно — получилась шумная, веселая и бесшабашная вылазка с громкими песнями и грубыми шутками.

 При этом всепогодника удалось собрать много ценной информации, опровергнув мрачные прогнозы Отулиссы, грозившей, что они ничего не разузнают, если не прекратят гагарить впустую. «Гагарить» на совином языке означало веселиться и валять дурака. 

Некоторые преподаватели, например Стрикс Струма, не допускали такого на своих уроках, но Эзилриб придерживался иного мнения. Он считал, что веселая потеха сплачивает клюв, помогая его членам установить доверительные отношения. 

Но все равно, чересчур серьезная Отулисса, отличница из семейства пятнистых сов, сурово осуждала легкомысленное отношение к предмету и на дух не переносила грязных шуточек. По этому поводу у них с Сореном шли нескончаемые споры. Отулисса с Сореном сидели на ветке перед обеденным залом, дожидаясь, когда Мартин сообщит, что завтрак готов. Завтраком на острове называлась последняя ночная трапеза перед рассветом.

 После нее совы отправлялись по своим дуплам и спали весь день напролет, пока сгустившиеся в небе вечерние сумерки не начинали медленно расползаться по земле. — У чаек можно многому научиться, Отулисса, — говорил Сорен. — Никогда с этим не соглашусь! Ваше верещание, гоготание и хихиканье над жалкими чаечьими шуточками искажают колебания фронта атмосферного давления! Надо сказать, пятнистые совы отличаются исключительной чувствительностью к малейшим перепадам давления, вызывающим изменения погоды. — Послушай, ты ведь определила, что вслед за ветром надвигается метель, и погляди — снегопад уже начался. 

О каких искажениях ты твердишь, если твой прогноз оказался абсолютно верным? — Сорен, если бы вы не гагарили как сумасшедшие, я могла бы составить более аккуратный прогноз и точнее определить количество ожидаемого снега. 

И вообще, не нахожу ничего смешного в шуточках по поводу помета. Мы, совы, должны гордиться совершенством своей пищеварительной системы, своей уникальной способностью опрятно избавляться от переработанной пищи! — Великий Глаукс, нашла чем гордиться!

 Подумаешь подвиг — отрыгивать погадки! — прогудела огромная бородатая неясыть по имени Сумрак, опускаясь на соседнюю со спорщиками ветку. Сумрак был одним из лучших друзей Сорена. — Это не просто отрыгивание, Сумрак! Наша способность прессовать кости и шерсть переваренной добычи в аккуратные маленькие комочки и извергать их через клюв не имеет аналогов во всем птичьем мире! Мы почти не оставляем жидкого помета. Отрыгивание погадок — поразительное свойство нашего организма! — отчеканила Отулисса. — Видел одну погадку — считай, видел все, — пробурчал Сумрак. — Что-то мне холодно, — поежился Сорен. — Когда же будет завтрак? Честно говоря, я бы с удовольствием съел что-нибудь горячее. Перед вылетом членам клюва всепогодников запрещалось брать в клюв приготовленную пищу. 

Эзилриб строго следил за тем, чтобы его ученики ели мясо сырым и непременно «с волосами» — так он назвал шерсть. Большинство сов едят свою дичь сырой, поскольку не владеют секретами приручения огня. В отличие от своих многочисленных собратьев, совы Великого Древа Га'Хуула частенько лакомились жареным и печеным мясом. 

На Великом Древе вообще ценили преимущества цивилизации и умели ими пользоваться. На протяжении многих лет Ночные Стражи делились своими познаниями с соседними совиными царствами и доблестно защищали тех от опасностей. Но в последнее время положение стало угрожающим. Опасность исходила уже не только из зловещей Академии Сант-Эголиус, пленниками которой когда-то были Сорен с Гильфи. 

Теперь совиному миру грозила более грозная и непредсказуемая опасность — стая Чистых. Во время экспедиции по спасению Эзилриба Сорен с ужасом узнал, что в их главе стоит его собственный брат Клудд. Косматая болотная сова Матрона высунула клюв из дупла над веткой, на которой сидели Сорен с товарищами. — Завтрак готов! — весело крикнула она. — Наконец-то! — встрепенулся Сорен. — Летучие мышки! Я чую аромат их жареных крылышек! — раздалось у него над ухом веселое уханье Гильфи. — Где ты была? — обернулся к подруге Сорен.

 — Помогала Октавии в библиотеке! — А что Октавия делает в библиотеке? — удивился Сорен. — Наверное, ей начальство поручило. Мы с ней сортировали книги по магнетизму и крупинкам. При упоминании о крупинках у Сорена привычно заныло в желудке. Неужели он никогда не сможет спокойно слышать это слово? — Но при чем тут Октавия? С какой стати? Что за прок от слепой змеи в библиотеке? Ой, простите, миссис Пи, я не хотела вас обидеть, — быстро прибавила Отулисса, когда все расселись вдоль спины слепой розовой змеи по имени миссис Плитивер. — Я так и поняла, милая, — с достоинством ответила та. На протяжении столетий слепые змеи работали в совиных гнездах домашней прислугой, уничтожая червей и вредных насекомых.

 Однако на Великом Древе Га'Хуула змеи, помимо своих основных обязанностей, выполняли множество других задач: например, служили обеденными столами. В любой момент такой стол мог с легкостью растянуться, предоставляя место дополни тельным едокам. — Ты спрашиваешь, при чем тут Октавия? — ответила Отулиссе Гильфи. — Но слепота ей не помеха! Она столько лет служил; Эзилрибу, что отлично знает, какие книги из специального отдела по магнетизму могут ему понадобиться. Кроме того, у библиотекарши i без того полон клюв работы. Мы отлично работали, пока не приперлась Вислошейка и не принялась нас поучать. 

Друзья шумно вздохнули. Вислошейка была самой скучной наставницей на всем Великом Древе. — А она-то что делала в библиотеке? — удивился Сорен. — Высший магнетизм не имеет никакого отношения к ее занудной Гахуулогии! 

Отулисса взъерошила перышки. — Какая разница? Ох, вы просто не представляете, с каким не терпением я жду начала занятий по магнетизму! — Не представляем — и не надо! — огрызнулся Сумрак. — Просвети же нас, умница-разумница, — еле слышно процедила Гильфи, и Сорен тихонько засмеялся. Отулисса в самом деле была очень умной. 

Именно она догадалась, как устроен Дьявольский Треугольник, и придумала, как раз рушить его силу с помощью огня. Только благодаря Отулиссе они узнали о защитных свойствах мю-металла и сумели оградить себя от магнитного излучения крупинок. 

Беда была только в том, что Отулисса вечно хвасталась своими знаниями и порой ужасно действовала всем на нервы. Друзей особенно раздражало, когда она начинала бахвалиться своими именитыми родичами, которые сплошь были мыслителями и учеными, как, например, ее гениальная пра-пра-пра-тетушка Стрикс Эмеральда, автор бесчисленных научных трактатов. Только и было слышно: «Стрикс Эмеральда то да Стрикс Эмеральда сё…» 

Через какое-то время сидящие за столом миссис Плитивер перестали слушать Отулиссу и снова заговорили о своем. Гильфи обернулась к Сорену и тихо шепнула ему на ухо: — Ты заметил, что в столовой нет ни Эзилриба, ни остальных членов парламента? Сорен кивнул. — Великие дела? — усмехнулась его подруга и подмигнула одним глазом. Сорен заволновался. Гильфи явно что-то задумала! Что ж, ему давно хотелось отвлечься. 

Жизнь Сорена потихоньку вошла в привычное русло, хотя, разумеется, уже не могла быть прежней после того, как он понял, кто заманил Эзилриба в Дьявольский Треугольник! Его собственный, его родной брат поклялся убить его! Сорен часто думал об этом. Днем и ночью его преследовал образ Клудда, улетавшего прочь в своей плавящейся металлической маске, дико визжа на весь лес: «Смерть Нечистым! Смерть Сорену!» «Мой родной брат. Мой родной брат стал Металлическим Клювом и поклялся убить меня!» После завтрака совы покинули обеденный зал и отправились по своим дуплам. Снаружи бушевала вьюга, небо побелело от снежной круговерти.

 В такую же снежную ночь Сорен с Гильфи, Сумраком и Копшуей впервые очутились на Великом Древе. Когда четверо друзей и Эглантина, сестра Сорена, остались одни, Гильфи негромко сказала: — Я уже сказала Сорену, а теперь повторю для всех — происходит что-то очень важное. — Откуда ты знаешь? — спросил Копуша. — Ни один из членов парламента не присутствовал за завтраком. 

Значит, у них ответственное совещание. — Наверное, готовятся к войне! — ухнул Сумрак. — Бьюсь об заклад, нас с вами поставят во главе дивизий! — Жаль тебя разочаровывать, Сумрак, но война тут ни при чем! — отрезала Гильфи. Сумрак и в самом деле был разочарован: он обожал сражаться: невероятное проворство вкупе с боевой яростью делали его несравненным воином. — Речь идет не о войне, — повторила Гильфи. — Все дело в магнетизме! — Великий Глаукс! — простонал Сумрак. — Что за скучища! Можно подумать, нам мало лекций по магнетизму от Отулиссы! — Это очень важно, Сумрак. Мы должны как следует изучить этот предмет, — возразил Копуша. — В этом-то все и дело, — заговорщически прошипела Гильфи. — Этот предмет — скрытень. — Скрытень? — хором ухнули остальные. — Так называют запрещенные знания! — Запрещенные знания? Этого не может быть, Гильфи! — воскликнул Сорен. — Наверное, ты ошиблась! 

На Великом Древе нет никаких запретов! Это не в обычае Ночных Стражей. Они никогда не запрещают науки, а напротив, стараются дать нам как можно больше знаний! — Возможно, раньше так оно и было, но сейчас кое-что оказалось под замком, — упрямо ответила Гильфи. — Мне это не нравится! — отрезал Сорен. — Я против того, чтобы что-то объявлялось скрытней и пряталось под замок! — Я тоже, — бухнул Сумрак.

 Копуша моргнул, потом еще раз — очень медленно, как делал всегда, когда что-то обдумывал, а потом сказал: — Да, я тоже считаю недопустимым прятать знания от молодежи. Только представьте, что было бы, если бы Отулиссе запретили читать книгу про Дьявольский Треугольник! Тогда бы мы никогда не освободили Эзилриба! — Я считаю, надо пойти и прямо заявить им об этом! — подала голос молчавшая до сих пор Эглантина. — Прежде чем что-либо предпринимать, — решительно заявил Сорен, — нужно убедиться, так ли это на самом деле. — Значит, лезем в корни, Сорен? — уточнила Гильфи. — Про скрытень ты тоже там узнала? Гильфи кивнула. 

Она выглядела слегка смущенной, поскольку Сорен вынудил ее открыто признаться в таком неблаговидном занятии, как подслушивание заседаний парламента. Толщу ствола Великого Древа Га'Хуула прорезали тысячи узких ходов, и несколько месяцев тому назад, когда страдавшая бессонницей Гильфи в очередной раз отправилась бродить по его бесконечным коридорам, сычик-эльф наткнулась на очень странное место под корнями Древа. По какой-то необъяснимой причине древесина ствола там настолько истончилась, что каждое слово, сказанное в расположенном выше зале заседаний парламента, эхом отдавалось в корнях дерева. 

Попасть эту в подземную часть было делом очень сложным: огромные корни Великого Древа тесно переплетались между собой. Однако после долгих поисков, друзьям все-таки удалось найти отличное местечко, откуда можно было без помех подслушивать заседания парламента. — Я так волнуюсь! — затараторила Эглантина, от нетерпения подскакивая на месте. — Я тысячу раз слышала ваши разговоры про эти корни, но еще ни разу не бывала под землей! 

Скорее бы туда попасть! Повисло неловкое молчание. Четверо друзей неуверено переглянулись. — Даже не думайте избавиться от меня! Не бросайте меня, слышите? Это нечестно, — дрожащим голоском прошептала Эглантина. — Просто не знаю, — покачал головой Сорен, глядя на сестру. — Во-первых, ты должна поклясться, что ни слова не скажешь Примуле! Примулой звали лучшую подругу Эглантины, от которой у нее не было никаких секретов. — Не скажу, клянусь! И вообще, не будь меня, не было бы и всей этой истории с магнитами! 

Это была правда. Если бы не Эглантина, которую Чистые насильно заточили в склепе разрушенного замка, подвергая одурманивающему воздействию крупинок, друзья никогда бы не вышли на след Эзилриба. — Ладно, — сдался Сорен. — Но помни — никому ни слова! Обещаешь? — Обещаю! — торжественно кивнула юная амбарная сова.