Россия в ходе истории то отворачивалась от внешнего мира и закрывала границы и глаза на то, что происходит за ее рубежами, то принималась налаживать связи и наводить мосты.
Закрывали границы и прерывали связи решительно и надолго, а вот тянули руки к внешнему миру изредка и нерешительно. Петр Первый был фигурой исключительной. 

С тех пор мы столетиями жили на инерции его подвигов.
Загадка загадок – куда делись русские студенты в начале XVII века. Интересна она не сама по себе, а как отражение психологии российских чиновников, которая далеко не во всем изменилась за четыреста лет.
После страшной камеры пыток, в которую превратил Россию Иван Грозный, правление Бориса Годунова кажется всплеском либерализма. Но Борис был несчастен и обречен на поражение, потому что Грозный настолько изуродовал и измордовал Русь, что эта травма не могла не отозваться крушением и катастрофой. 

И предотвратить ее Борис был бессилен именно потому, что не был извергом, а хотел исправить и объяснить, тогда как все привыкли казнить или идти на плаху.
Времени судьба ему не дала, о благоприятном стечении обстоятельств можно было лишь мечтать. На самом же деле его краткое правление стало временем катастрофических неурожаев, голода, брожения и всеобщего недовольства, которое концентрировалось вокруг его имени. 

Борис Годунов хотел сделать Россию просвещенной страной, но сам был человеком непросвещенным и потому толком не знал, что и как делать. А советников у него не оказалось. Зато недругов было множество. Годунов думал, что если молодых людей обучить наукам, то они повернут развитие России. Он даже решил учредить в России университет и созвать в него профессоров со всей Европы.
Вы бы видели, как взбрыкнули бояре, а особенно бояре духовные – митрополиты и архимандриты! Университет в России! Да у нас такого отродясь не бывало! 

Общее мнение передал современник событий, немецкий офицер на службе у Годунова: «Попы и монахи сказали, что их государство обширно и велико, но единоверно и единонравно, и заморскими соблазнами единоверия они разрушить не дозволят».
Как все это знакомо!
Через четыреста лет католический престол в Риме решил переименовать свои представительства в России в епархии. Казалось бы, какое до того дело Православной Церкви в XXI веке?

 И тут же в газетах поднялся возмущенный гомон, вознегодовала Патриархия, а Министерство иностранных дел принялось рассылать грозные послания! Не сметь! Прекратить! «Единоверия заморскими соблазнами нарушать не позволим!»
Так и остались мы без университета.
Остались неграмотными, но единонравными!
И это единонравие буквально через несколько лет вылилось в кровавую гражданскую войну, в которой благочинные бояре и епископы перебегали от католического короля к православному царю, а то и вообще к язычникам-казакам, которые жгли русские монастыри и мучили монахинь.

Говорят, что Борис направлял своих послов в европейские страны приглашать к нам учителей для юношества. Но, видно, для европейских профессоров приглашения из России были равносильны приглашениям от марсиан. 

Неизвестно было, вернешься ли из Московии живым. Так что желающих не нашлось.
Удивительно, но в те же годы в Москве обучались русскому языку иностранные студенты. Доподлинно известно, что в июне 1600 года на родину отъехали изучавшие русский язык «французский немчин» да «англичанин Ульянов». Иных же студентов, как немцев разных национальностей, так и своих, русских, Борис Годунов отпускать за границу не велел.
Вскоре за рубеж были отправлены молодые люди – в Германию (в город Любек), Стокгольм и Англию. 

Что стало со студентами в Любеке и Стокгольме, известно смутно, хотя какая-то переписка, хоть и бессмысленная, между Германией и Москвой велась, а вот история с нашими студентами в Англии более-менее известна, хотя и остается во многом таинственной.
То, что известно, любопытно и похоже на удивительный приключенческий роман.
Дюма до такого не додумался!
Итак, 30 июля 1602 года на корабле из Архангельска, который был основным портом по торговле России с Англией, отправились четыре недоросля из дьяческих семейств, то есть представители тогдашней русской интеллигенции. Их отцы были дьяками или подьячими, то есть чиновниками. Значит, молодые люди были по крайней мере обучены грамоте. Вот их имена, что важно для дальнейшего рассказа: Никифор Григорьев, Сафон Кожухов, Казарин Давыдов и Федька Костомаров. 

Ехали они «для науки латынскому и английскому и иных разных немецких государств языков и грамот». Все для нас тогда были немцами, потому что в русском языке не сильны.
Борис Годунов велел заботиться о них бывшему тогда в Москве английскому купцу Мерику и вручил ему личное письмо для королевы Елизаветы с просьбой дать студентам образование, но не склонять их к чуждой нам английской вере.
Времена тогда стояли голодные, и только по личному приказу государя из специальных запасов студентам выделили продуктов, в том числе четыре пуда соленой семги и четыре ведра вина. Виноградных вин у нас тогда не водилось, вино гнали из пшеницы.
До Лондона добрались без приключений. 

Англичане юношей встретили достойно, дружелюбно, сама королева, прочтя письмо своего русского друга, велела отправить их в лучшие университеты. Так что каждый попал в свой. Неясно, зачем их нужно было разделять, но, может быть, соображения были самыми разумными – пускай русским молодцам не с кем будет болтать на родном языке. Так они быстрее выучат английский.
С осени 1602 года студенты приступили к занятиям.
Они учились, доедали семгу, а о них благополучно забыли.
Борис Годунов умер, началось Смутное время, все воевали со всеми, какие уж тут университеты и студенты!
Но прошло одиннадцать лет, и в России все утряслось. На престол в 1613 году взошел Михаил Романов, чиновники уселись за столы и принялись разбираться в бумагах. И тут в приказе иностранных дел кто-то увидел грамоты о командировании за государственный счет четверых юношей.
А может быть, родственники забеспокоились?

 За эти годы Борис Годунов превратился в фигуру, о которой лучше и не вспоминать, потому что именно из-за него получилась смута. Надо же найти виноватого. Вот Борис и стал виноватым.
И все его начинания казались русскому православному сердцу крамольными. Какие такие университеты?!
И тогда в чиновничьих мозгах родилась идея.
Раз недорослей отправляли в Англию за государственный счет и с государственными намерениями, то надо их рассматривать как нечто вроде долга – лыжи, выданные напрокат. Попользовались, поучили – и слава богу. Не важно, чему вы их там научили, нам это не к надобности. 

Верните государственную собственность!
Притом головы чиновников работали активно, мысли кипели и бурлили, несмотря на полную их беспочвенность и даже идиотизм.
В 1613 году в Англию отправилось первое после Смутного времени посольство. Оно должно было объявить новому английскому королю Иакову, что в Россию вернулся порядок в лице государя Михаила. И надо ему срочно помочь деньгами, а может, и целым войском, чтобы разбить проклятых поляков, которые никак не угомонятся на наших западных рубежах. 

Перед отъездом послам выдали подробнейшую инструкцию на многих страницах, как себя вести в тех или иных обстоятельствах и что говорить в том или ином случае. В инструкции были специальные пункты о четверых недорослях, которые слишком уж задержались в Англии, как будто они могли вернуться без помощи англичан и словно их кто-то звал домой раньше.
Чиновники были людьми неглупыми, так что в инструкции предусмотрели возможность того, что за одиннадцать лет студенты могли пустить корни в чуждой нам стране и не захотеть возвращаться домой. 

Послам предлагалось выступить с речью, из которой англичане должны были понять, что мы никогда не поверим в то, что русский человек может забыть свою православную веру и своего родного государя (хотя сколько их сменилось на троне за эти годы, причем значительную часть времени трон занимали люди сомнительной репутации и даже не православной веры). К тому же в инструкции утверждалось, что мы никогда не поверим в то, что студентам нравится жить в стране, где «ни службы велелепной, ни проповеди красной узрети и услышать неможно».
От такого чиновничье-пропагандистского лицемерия слезы наворачиваются на глаза!

 В той же инструкции послам было велено секретным образом выйти на связь с бывшими недорослями и дать им понять, что их родственники живы, страдают в разлуке и ждут не дождутся студентов домой!
А если и это ничего не даст, то послы должны были со всей строгостью требовать у английского короля выдачи студентов посольству.
Мне в молодости приходилось работать переводчиком за границей и быть свидетелем того, как наши советские люди по каким-то своим причинам покидали стены родного посольства и отправлялись в поисках политического убежища к нашим идеологическим врагам. И я точно помню, насколько схожа была политика возвращения беглецов в 60-е годы XX века с потугами русского посольства в начале века XVII. Ну ничего не изменилось!

 Но и дезертиры с идеологического фронта в 1970 году были столь же хитры и непреклонны, как недоросли 1613 года.
Лондон – город большой, но порядок в нем был. И найти человека всегда возможно. Особенно если он кончал университет на деньги королевы Елизаветы.
И вот что выяснили русские послы. Выпускники Итона и Кембриджа Афонька Кожухов и Казаринко Давыдов уплыли «гостями», то есть торговцами, в далекую колонию Индию. Федька Костомаров поступил на службу к королю британскому и отправлен посланником в Ирландию. И лишь Никифор Григорьев пребывает в Лондоне, где-то продолжает учиться, но возвращаться в Москву не спешит. И больше того, без всякой боязни этот Никифор встретился с послом Зюзиным, благополучно три дня пил с ним русское вино, а потом откланялся и исчез.
Посольство вызвало англичанина Мерика, которому в свое время поручали заботу о недорослях, и потребовало, чтобы он обеспечил возвращение молодых людей. Тот спорить не стал. Всех, сказал он, вернуть не обещаю, но королевского посланника Костомарова и аспиранта Григорьева – пожалуйста!
Посольство удовлетворилось этим обещанием, но главного – войска и денег – от англичан не получило и вернулось домой с общими благими пожеланиями короля Иакова.
Прошло два года.
Недоросли не возвращались.
А это уже был невыносимый непорядок.
И поэтому, когда в 1615 году в Англию отправилось новое посольство Ивана Грязева, ему был сказано: чтобы без недорослей не возвращаться! Вам это может показаться смешным, но в те годы Россия встала на дыбы. Как так можно не хотеть возвратиться! 

Приехал Грязев, проверил. И в самом деле, двое учредили фирму, и у них в Индии свой торговый дом. Даже между собой говорят на непонятном английском языке, а с индийскими дикарями на ихнем!
Костомаров все еще выполняет поручения английской короны в Ирландии, и также на английском языке. А вот с Никифором, который еще так недавно отечественное вино кушал, получился полный конфуз. Знаете, чему он учился, да не сказал предыдущему послу? Учился он вражеской вере, а от «веры православной отступил и неведомо, по какой прелести, в здешние попы стал».
Что ж, решил Грязев, хоть с Никифором разберемся по-нашему, по-российски! 

Он знал, где живет отступник. Посольские охранники выследили Никифора, схватили и в закрытой карете привезли к Грязеву. Там его заперли и с утра до вечера рассказывали, как его накажут на родине. И требовали, чтобы он раскаялся.
Никифор сопротивлялся и возражал с сильным английским акцентом, что особенно распаляло посла, и тот уверенно тыкал кулаком в рожу отступнику.
Попросившись по большой нужде, Никифор через крышу сбежал из посольства и скрылся. Найти его не смогли.
Грязев осерчал и стал на аудиенции у короля объяснять, что русские парни совсем еще юные, незрелые несмышленыши. И по молодости искусились. Так что король обязан их заковать и доставить на корабль, иначе государь Михаил Романов будет с ним в ссоре.
Вот этого говорить не стоило! Не так уж боялся ссоры с Московией английский король. 

Так что посольство, кинувшее на одну чашу весов судьбу всех государственных переговоров, провалилось и вернулось домой, к разочарованию московского двора, с пустыми руками.
На этом дело не кончилось. Ох уж и упрямы были наши предки! В 1617 году в Англию отправилось новое посольство. С хитрым приказом схватить беглецов, запереть в посольском доме, но «с великим остережением, а тесноты и нужды им ни в чем не чинити, чтобы их тем не отогнати, во всем их тешить».
Следующий шаг посольства был такой. Оно обратилось в Королевский совет с требованием отдать беглецов. А Королевский совет ответил совсем уж непонятно. 

Если кто из русских хочет возвратиться домой, то никто их в Англии удерживать не может, потому что они – свободные люди в свободной стране. Но уж если они возвращаться не пожелают, тогда простите!
Послы были в полной растерянности. Какие такие свободные люди? Разве люди бывают свободными?
В 1621 году – через двадцать лет после отправки недорослей – в Лондон прибыло еще одно, последнее и решительное, русское посольство, чтобы уж совсем испугать этих британцев. Ему было приказано на приеме у короля «промышлять накрепко» о возвращении студентов! А если этот король станет упрямиться, то сказать ему так же решительно, что мы его не простим! И английским купцам тогда к нам лучше не соваться!
А «робяткам» было передано, что в Москве их ждет «царская милость». Можно представить, как затряслись поджилки у бывших студентов, когда они услышали эти ласковые словечки.
Но потом выяснилось – правда или нет, никто никогда не узнал, – что судьба торговцев в Индии неизвестна. 

Вернее всего, они убиты в боях, а посольский работник Костомаров уж года три неизвестно где. И только один Никифор Григорьев согласен встретиться с послами, но лишь в сопровождении английского официального лица.
И тут уж получился совсем конфуз.
Посол и посольские кинулись к Григорьеву с объятиями, но сорокалетний «ребенок» на иконы креститься не стал и сказал, что это дикое суеверие. С тем и ушел.
Так и кончилась эта история. 

Остается только сказать, что ко времени последнего посольства Никифор Григорьев получил приход в Гетингдоншире. Четверть века он проповедовал там, родил восьмерых сыновей, не знавших по-русски ни слова, а умер уже в 60-е годы в глубокой старости, оплакиваемый своими прихожанами, которые знали его как пастора Майкифера Элфери. 

Судя по всему, из всех студентов, отправленных за рубеж в либеральную эпоху Бориса Годунова, ни один домой вернуться не захотел. Ни из Любека, ни из Швеции, ни из Англии.
И на сто лет этот эксперимент прервался.
А впрочем, что было делать в Москве выпускникам Оксфорда? Уж разумнее стать королевским посланником в Ирландии, торговцем в Индии или знаменитым пастором. И человечеству польза, и жизнь не зря прожили. Так что никаких оснований сердиться на Бориса Годунова у них не было.