Лина сразу заметила Дуна — он как раз тянулся к полке, чтобы поставить на место какую–то книгу. Он обернулся, и его темные брови недоуменно взлетели. Лавируя между столами, Лина быстро подошла к нему.
— Твой отец сказал мне, что ты здесь, — сказала она. — Дун, я нашла кое–что. И хочу показать это тебе.
— Что нашла? И почему именно мне? — спросил Дун.
— Потому что это важно. И это имеет какое–то отношение к Трубам. Может, зайдешь ко мне, посмотришь?
— Прямо сейчас? Лина кивнула.
Дун подхватил свою старую коричневую куртку, и они отправились через весь город из библиотеки на Квиллиум–сквер.
Бабушкина лавка была закрыта, и Лина удивилась, обнаружив у себя дома Эвелин Мердо, которая, как обычно, дежурила на своем посту у окошка. Ликующая Поппи сидела рядом с ней на полу и изо всех сил колотила ложкой по ножке стула.
— Твоя бабушка у себя в спальне, — сказала соседка. — Она не очень хорошо себя чувствует, вот и попросила меня зайти.
Лина представила Дуна миссис Мердо, а потом проводила его в комнату, которую делила с Поппи. Он огляделся, и Лина внезапно почувствовала смущение, увидев комнату его глазами. Комнатушка была до предела забита всякой рухлядью. Две узкие постели, крошечный столик, втиснутый в угол, колченогая табуретка. На крючках, вбитых в стены, висела одежда, и еще больше тряпья беспорядочно валялось на полу. На подоконнике, где стоял горшок с фасолиной, темнело грязное пятно: Лина каждый вечер поливала землю, как и обещала Клэри, но в горшке по–прежнему ничего не было видно, кроме мокрой грязи, скучной и совершенно безнадежной.
На полках по обе стороны от окна хранились главные сокровища Лины: клочки бумаги, которые она повсюду собирала, чтобы было на чем рисовать, ее цветные карандаши, шарф, прошитый красивой серебряной нитью. На свободных от крючков и полок местах она развесила свои рисунки.
— Что это такое? — спросил Дун, внимательно разглядывая их.
— Это просто мои фантазии. — Лина вдруг смутилась. — Это… это другой город.
— Вот как! Ты придумала другой город?
— Вроде того. Иногда я мечтаю о нем.
— Я тоже рисую, — сказал Дун. — Но я рисую совсем другие вещи.
— Какие, например?
— Главным образом насекомых. — И Дун обстоятельно рассказал Лине о своей коллекции рисунков и о гусенице, за которой он теперь наблюдал.
С точки зрения Лины, это было совсем не так интересно, как таинственный город, но она не стала говорить этого вслух. Она подвела Дуна к столу, на котором стоял металлический ящик:
— Вот что я хотела тебе показать.
Дун взял ящик и стал внимательно его осматривать.
— Откуда это у тебя? — спросил он.
И Лина рассказала ему о бабушке, которая, как безумная, перерыла весь чулан, и о том, как, придя домой, она обнаружила открытый ящик, а рядом с ним — Поппи с полным ртом жеваной бумаги. Пока она рассказывала, Дун вертел в руках ящик, открывал и закрывал его, а потом стал разглядывать замок.
— Какой необычный механизм, — пробормотал он себе под нос, ощупывая небольшой металлический выступ на передней части ящика. — Хотел бы я взглянуть, как он устроен.
— А вот что было внутри, — сказала Лина, поднимая лист бумаги, которым был накрыт драгоценный документ. — Точнее, вот что от него осталось.
Дун поставил ящик на стул и склонился над бумажным кружевом, опершись о стол обеими руками.
Лина объяснила:
— Это называется «Правила для Эванса». Или «для Эварда». Ну, в общем, это, наверное, чье–то имя. Может, какого–то старинного мэра или стража. Я это называю просто «Правила». Я сообщила об этом документе мэру — я думала, что это важно. Я написала ему письмо, но он не ответил. Видно, ему это неинтересно.
Дун не отвечал.
— Да не надо сдерживать дыхание, — продолжала Лина. — Я склеила все эти клочки. Смотри, — она ткнула пальцем, — вот это слово должно значить «трубопроводы». А здесь «два с половиной метра». И смотри, вот здесь сохранилось слово «дверь».
Дун по–прежнему молчал. Он еще ниже склонился над бумагой, волосы упали ему на лицо, и Лина не видела выражения его глаз.
— Сначала я подумала, — говорила она, все больше теряя уверенность, — что это какие–то правила, которые описывают, как правильно делать что–то. Ну, может, правила ремонта электричества. Но потом я подумала: а что, если это правила для тех, кому надо добраться куда–нибудь в другое место? — Дун упорно молчал, и Лина решила уточнить: — Я имею в виду совсем другое место, другой город. И я думаю, что здесь написано что–то вроде «спуститесь в Трубы и поищите там дверь».
Дун откинул волосы со лба, но не поднимал головы. Он насупился и не отрывал глаз от обрывков слов.
— «Поверни», — бормотал он. — «Маленьк стальной ласти»… Что это может значить?
— Может быть, «стальной ластик»? — предположила Лина. — У вас там, в Трубах, нет такого инструмента?
Но Дун не ответил. Казалось, он забыл о ее существовании. Он продолжал читать, водя пальцем по строкам.
— «Спускайтесь вниз», — шептал он. — «След по тропе».
Наконец он поднял голову и повернулся к Лине. Глаза его сняли.
— Я думаю, ты права, — воскликнул он. — Я думаю, что это действительно очень важно.
— О, я знала, что ты поймешь! — с жаром воскликнула Лина. У нее словно камень с плеч свалился. — Ты должен был понять, потому что ты всерьез относишься к жизни! Ты сказал мэру правду в День предназначения. Я тогда не хотела в это верить, но потом случилось долгое отключение, и я поняла — дела и вправду обстоят так, как ты говорил. — Лина остановилась, у нее перехватило дыхание. Она ткнула пальцем в документ. — «Дверь», — сказала она. — Дверь. Должно быть, эта дверь ведет из Эмбера.
— Почему обязательно из Эмбера? — возразил Дун. — Может быть, за этой дверью просто находится что–то очень важное.
— Настолько важное, что информацию об этом решили упрятать в такой затейливый ящик? Что, например?
— Ну, не знаю… Скажем, склад, на котором хранятся какие–то специальные инструменты… или что–то в этом роде… Постой–ка! — спохватился Дун. — Да я же только что видел дверь там, где вовсе не ожидал ее увидеть, — в туннеле номер триста пятьдесят один. Она была заперта. Я подумал, что там, наверное, заброшенная кладовая для запчастей. Может быть, тут об этой двери речь?
— Точно! Это она! — вскричала Лина. Сердце ее бешено колотилось.
— Но это совсем не рядом с рекой, — неуверенно возразил Дун.
— Не важно, — заторопилась Лина. — Река же протекает через Трубы, так? Ну и все. Может быть, тут говорится что–то вроде «спустись вдоль реки, потом иди туда–то, затем туда–то и так придешь к двери», так?
— Может быть, и так, — сказал Дун с явным сомнением в голосе.
— Это должно быть так! — закричала Лина. — Я знаю, что это так! Эта дверь ведет прочь из Эмбера!
— Не думаю, что в этом есть смысл, — упирался Дун. — Дверь из Труб может вести только куда–то под землю, а как же тогда…
Но у Лины больше не было терпения слушать его рассуждения. Ей хотелось пуститься в пляс по комнате, так она была возбуждена.
— Мы должны это выяснить, — сказала она. — Мы должны это выяснить, причем не медленно!
Дун был несколько озадачен ее напором.
— Ну, я, конечно, могу пойти и снова попробовать открыть ее… Раньше она была заперта, но сейчас, я думаю… вероятно…
— Я тоже хочу пойти, — заявила Лина.
— Ты хочешь спуститься в Трубы?
— Да! А ты сможешь меня провести? Дун на секунду задумался.
— Думаю, смогу. Если ты придешь точно к окончанию рабочего дня и подождешь у входа, я спрячусь внутри и подожду, когда все рабочие уйдут. А потом впущу тебя.
— Давай завтра?
— Хорошо. Давай завтра.
На следующий день Лина забежала домой после работы только для того, чтобы сбросить красную форменную куртку, и понеслась через весь город к Управлению трубопроводов. Дун встретил ее у дверей, и она последовала за ним. Он выдал ей плащ и боты. Они спустились по длинной лестнице и вошли в главный туннель. Лина замерла, не отводя глаз от стремительно несущейся воды.
— Никогда не думала, что река такая большая, — прошептала она, когда к ней снова вернулся голос.
— Ага, — проворчал Дун. — И раз в несколько лет туда кто–нибудь сваливается. А если уж туда упадешь, то достать тебя никто не сможет. Река мигом проглотит и унесет навсегда.
Лина вздрогнула. В Трубах было холодно. Она чувствовала, что промерзла до костей, а кровь, казалось, вот–вот застынет в жилах.
Дун повел ее по тропинке вверх по течению. Через некоторое время они добрались до бокового ответвления и свернули туда. Рокот реки у них за спиной слышался все глуше, пока они шли по извилистым коридорам. Их резиновые боты хлюпали по лужам. Лина подумала, как это, должно быть, ужасно — работать здесь с утра до вечера изо дня в день. Это было жуткое место. Казалось, человеку здесь совершенно нечего делать. И эта черная вода в реке… брр… словно из ночного кошмара.
— Здесь придется нагнуться, — сказал Дун. Они стояли у веревки, перегораживающей туннель.
— Но там же темно, — дрогнувшим голосом произнесла Лина.
— Темно, — подтвердил Дун. — Придется идти на ощупь. Но здесь недалеко.
Он подлез под веревкой, и Лина последовала за ним.
Они осторожно двинулись в темноту. Лина вела рукой по стене и старалась ступать как можно осторожнее.
— Здесь, — сказал Дун.
Он стоял впереди, в нескольких шагах от Лины. Она подошла к нему.
— Потрогай вот здесь. — Он положил ее руку на гладкую и твердую поверхность двери.
Лина нащупала круглую металлическую дверную ручку, а чуть ниже — замочную скважину. Самая обыкновенная дверь — ничего похожего на выход в новый мир. Снова все оказалось не так, как она себе представляла. Но в самой этой непредсказуемости было что–то невыразимо волнующее.
— Давай попробуем открыть, — прошептала она.
Дун подергал ручку.
— Заперто, — сказал он.
— А ластика тут нигде нет? — спросила Лина.
— Ластика?
— В «Правилах» же говорится о каком–то «маленьком стальном ластике». Может быть, он служит ключом?
Они ощупали стену по обе стороны двери, но там ничего не было — только грубо отесанный камень. Они выстукивали стены, прикладывали ухо к замочной скважине, трясли дверную ручку, тянули ее на себя и изо всех сил толкали дверь. В конце концов Дун сдался:
— Ладно, нам туда не попасть. Пошли от сюда.
И в эту секунду они услышали звук. Кто–то, сильно шаркая ногами, брел по темному туннелю совсем недалеко от них.
Лина затаила дыхание и вцепилась в плечо Дуна.
— Быстрее, — прошептал он и стал пробираться назад к освещенному коридору.
Лина поспешила следом. Они снова пролезли под веревкой, спрятались за углом и притаились там, тяжело дыша и вслушиваясь. Резкий скрежет… Глухой стук, словно упало что–то тяжелое… Пауза… Затем снова удар о землю… Хриплое неровное дыхание, потом грубый, сиплый голос пробормотал что–то неразборчивое.
Снова послышались шаркающие шаги. Кто–то приближался к ним из темноты.
Они вжались в стену и замерли. Неизвестный на секунду остановился и что–то проворчал. Затем опять раздались шаги, но теперь они, кажется, удалялись. Через секунду издали послышался скрежет поворачивающегося ключа и сухой щелчок замка.
Лина была потрясена. Кто–то открыл дверь, у которой они только что стояли! Она приблизила губы к уху Дуна:
— Может, посмотрим, кто это? Дун затряс головой:
— Не стоит. Давай лучше уйдем.
— Хотя бы выглянем из–за угла!
Они подкрались к тому месту, где освещенный коридор поворачивал, отсюда был виден темный зев огороженного туннеля. Затаив дыхание, они стали ждать.
Через минуту они снова услышали глухой удар, а затем скрежет и щелчок — дверь закрыта и заперта. Снова шаги, на этот раз поспешные. Длинный тощий человек легко перемахнул через веревку и, не оглядываясь, быстро пошел по коридору прочь. Они видели только его спину в темной куртке и черные растрепанные волосы. Он слегка пошатывался на ходу и странно припадал на одну ногу, и это движение показалось Лине смутно знакомым. Через несколько секунд неизвестный растворился в полумраке туннелей.
Они поднялись на поверхность, скинули боты и плащи, выбежали на Пламмер–сквер, рухнули на скамейку и стали говорить наперебой.
— Кто–то вошел туда раньше нас! — воскликнула Лина.
— Туда он шел медленно, — вспоминал Дун, — словно что–то искал. А обратно почти бежал, как будто…
— Как будто что–то нашел! — подхватила Лина. — Но вот что именно? Я просто умру, если сейчас же не узнаю этого!
Дун вскочил и стал нервно расхаживать взад и вперед перед скамейкой.
— Но откуда же у него ключ? — спросил он. — Может, он тоже нашел такие же «Правила», как ты? И как он попал в Трубы? Что–то не похоже, что он там работает.
— Мне почудилось что–то знакомое в его походке, — сказала Лина. — Но я никак не могу сообразить, что именно.
— Ладно, так или иначе, он открыл дверь, а нам это не удалось, — сказал Дун. — И если эта дверь действительно ведет куда–нибудь, если это выход из Эмбера, он очень скоро расскажет об этом всему городу. Он станет героем.
Дун снова сел на скамейку и помолчал.
— Если он нашел выход, мы все, конечно, будем очень рады, — сказал он, и голос его дрогнул. — Да и какая разница, кто найдет выход? Лишь бы это помогло городу.
— Верно, — сказала Лина.
— Правда, я надеялся, что это мы его найдем, — заключил Дун с горечью.
— Точно, — сказала Лина и вздохнула, представив себе, как это было бы прекрасно — встать на виду у всего города и торжественно объявить о своем открытии.
Некоторое время они сидели молча, погруженные в свои думы. Мимо прошел доставщик, толкавший полную тачку щепок. Женщина высунулась из освещенного окна на Гэппери–стрит и окликнула мальчишек, игравших на мостовой. Двое стражей в своей красно–коричневой униформе прошли наискось через площадь, о чем–то беседуя и посмеиваясь.
Городские часы начали бить шесть, и Лина вздрогнула.
Дун сказал:
— Я думаю, что теперь надо просто подождать, не будет ли какого–то официального объявления.
— Я тоже так думаю, — кивнула Лина.
— Может быть, за этой дверью и нет ничего особенного, — махнул рукой Дун. — Может, там просто какой–то старый склад, которым давно не пользуются.
Но Лина не была готова в это поверить. Возможно, эта дверь и не вела из Эмбера, но все равно она оставалась маленькой загадкой — частью большой тайны, которую они силились разгадать.
|
