Иду я как-то по улице, и вижу – сидит мужик на ящике и водку глушит. Посмотрел я на него с некоторой укоризной, а он заметил и говорит мне: – Что, не нравится, что я пью?!
– Да нет, говорю, пей на здоровье.
– А я и не пью вовсе, – отвечает мне он, – я тактику в жизнь воплощаю.
– Какую такую тактику? – удивился я.
Да вот, – говорит, – помер я тут недавно. Нет, на полном серьезе, помер. Принял я, это, перед сном пол литра, а ночью пришла ко мне Смерть с косой, схватила за руку и потащила. Я кричу ей: "постой, костяшка полоумная! Куда ты меня тащишь?!"
* * *
Не твоего ума дело! – отвечает. Притащила меня к каким-то воротам, а на воротах мужик стоит. Кто ты? – спросил я его. Петр – ответил мужик. Ну! – обрадовался я.
– Привет, Петька! А Василий Иванович-то где?
Заплакал он тут и говорит в ответ: Порубали беляки Василия Ивановича, живого места не оставили.
– Это ты брось, – говорю я, – утопили они его, а не порубали.
– Ну, уж, не знаю, – говорит Петр. – Да только пришел он весь окровавленный, на беляков жаловался, да так слезливо… Я его в ад и отправил, чтобы душу не травил. Я ведь, кстати, не тот Петька, что ты думаешь. Я – Апостол Петр.
– А чего же ты у ворот стоишь? – удивился я. – Что, часовых, что ли, нет? -
– Поставили, говорит, вот и стою.
– А давно? – спрашиваю
– Уж почти две тысячи лет
– Не хрена себе! – возмутился я. – Это покруче, чем у Мавзолея. Часовых, то, поди, сменять надо!
– Надо, – говорит, – но все остальные неблагонадежные. Нету к ним никакого доверия. Потому я бессменный страж. Ну, да ладно… А теперь, расскажи мне о своей жизни.
– Ну, говорю, о жизни-то я всегда готов по душам побеседовать. Только для этого хорошо бы пол-литра. Давай, я сбегаю!
Посмотрел он на меня с укоризной и говорит: "Не нравишься ты мне!"
Тут смерть к нему наклоняется и на ушко так мерзким голосом говорит: "В Ад его! В Ад отправь!"
– Ну тут я возмутился и говорю ей: а ты, мол, старая карга, думаешь я откуда приехал? Из дома отдыха?
– А откуда ты приехал, – забеспокоился Петр.
– Из России, – отвечаю я.
– Ой ты, боже мой, – ужаснулся Петр. – Это значит, что в Ад тебя не возьмут.
– Как так не возьмут? ! – возмутилась Смерть.
– Да так, – поясняет Петр – Они там в своей жизни такого повидали, что им ад курортом кажется. Никакого воздействия! Они там пьют, дебоширят, похабные песни орут, а как-то раз даже чертям морду набили, так что Сатана возмутился и закрыл для них квоту на въезд. Теперь наотрез отказывается русских принимать, пока ему не заплатят. А в виде платы знаешь, что требует?! Души десяти праведников! Глумится, рожа рогатая! Где же я ему столько праведников возьму? Тут одного-то днем с огнем не сыскать! Слушай, мужик, а может, ты праведник? – с надеждой в голосе спросил он меня.
– Да ты что! Бог с тобой!
– Бог-то со мной. А может, все-таки, праведник?
– Да нет, – начинаю оправдываться я, – ну какой из меня праведник?! Всю жизнь пил, буянил, по бабам бегал, а ты говоришь "праведник"!
– Мм да … – задумчиво протянул Петр
– Тогда в Рай его, в Рай! – засуетилась смерть и толкнула меня в спину своей костлявой рукой.
– Да ты что! – ужаснулся Петр. – С ума сошла?! Ты посмотри на него! Внешность мерзкая, изо рта водкой воняет, а от шмоток керосином. Рожа гадкая до непристойности. Он нам с такой рожей все райское благолепие уничтожит!
– Ну, ты это, тут не особо привередничай, – вступилась за меня смерть. Подумаешь, пьяница! Подумаешь, рожа гадкая! Ты сам то, поди, от Христа три раза отрекся, и ничего – в Раю.
– Так это я потому и не в раю, а только на воротах стою, – ответил Петр и с грустью добавил: – А там, в Раю, уже, наверно, вино хлещут, хлеба с рыбами преломили, а я тут стою, как истукан…
– Вот и нечего тебе тут стоять, – говорит Смерть – Давай этого ханыгу вместо тебя поставим. Я ему свою косу отдам для пущей острастки, и пускай стоит. А ты к себе в Рай пойдешь. Да и меня уже дела ждут, покойнички будущие. Некогда мне тут с вами лясы-то чесать. Давай, ставь его вместо себя, и баста!
– Да не могу я, – говорит апостол, – поставить его! Знаю я этих типов! Ведь он тут же к пивному ларьку уйдет и косу с собой умыкнет. Затем косу на водку обменяет, "ерша" с пивом сделает, выпьет все это, а потом уже сам Бог не сможет распознать его, живой он или мертвый. Слушай, мужик, – обращается он ко мне, – я знаю, что сделать! Иди-ка ты к себе обратно и становись праведником! А вот станешь праведником, так сразу приходи, милости просим!
– Да я всегда "за", – отвечаю, – я же ведь "выполню и перевыполню"!
– Ну, и чудно! – говорит с облегчением Петр. – Давай, Смерть, тащи его обратно!
* * *
Ну, очнулся я утром под стеной пивного ларька и тут же побежал бутылку покупать. Думаю: не такой я дурак праведником делаться, чтобы меня потом в Ад сослали. Я так полагаю, что коли я буду продолжать в том же духе, то смерть мне вовсе не грозит. Куда они меня там денут? Вот и вся тебе жизненная тактика. Так что вовсе я не пью.
|
