Катится повозка, пыль из-под колес. Пестрый полог, хромая кобыла, возчик
в шляпе с петушьим пером. Бродячие актеры, циркачи, менестрели - как их еще
назвать? От восхода до заката, от города к городу, от сказки к сказке
спешит повозка - что ждет впереди...
В сказке нет прошлого. Двадцать и двести лет назад - одно и то же
давным-давно, поэтому он всегда был Пьеро. Другая жизнь осталась позади с
выброшенным на свалку старым костюмом, в котором он пришел в труппу.
Расхлябанная повозка стала домом, актеры - семьей. Маска быстро приросла к
коже - Пьеро был влюблен в Коломбину, смешно и бессильно грозя удачливому
Арлекину, ссорился и мирился с толстым Панталоне, трогательно опекал юную
застенчивую Джульетту, разговаривал по ночам с театральной лошадью,
утверждая что она единственная понимает его стихи. Повозка катилась дальше.
Они давали представления по дороге, получая в награду то звонкие монеты,
то не менее звонкие проклятия. Иногда голодали, иногда пировали. В особо
удачные дни старуха Мария творила на костре свиное рагу с фасолью, а
Арлекин, расщедрившись, разливал к трапезе золотое вино - один бог ведает,
где он его прятал. Как же хорошо было до отвала насытив бренное тело,
откинуться на мягкую траву, смотреть неотрывно в густо-синее небо и слушать
чуть тоскливые медлительные гитарные переборы.
Пьеро был счастлив, как счастлив любой, нашедший свою клеточку на
шахматной доске жизни. Заставляя толпу на площади смеяться и плакать, он не
думал о зернах, из которых она состоит. Неблагодарные зрители, стражи
порядка, требующие свою долю сбора, восторженные поклонники, досаждающие
артистам, были декорацией, пестрыми тряпками к единственно настоящему -
скрипучей повозке, вечернему костру, посиделкам с шуточной перебранкой,
голубым, как рассветное небо, глазам Коломбины. И казалось - так будет
вечно...
На очередном представлении в очередном городе, труппа поставила обычный
спектакль и случайно, совершенно случайно оказалась той щепоткой перца, что
дала обострение язвы правителю. К тому же он любил юных застенчивых
девочек... На закате к их костру пришли солдаты. И не ставя условий, как
водится у бандитов, просто начали стрелять. И чего стоили бутафорская шпага
Арлекина и дубинка Панталоне против мушкетов. Джульетту вытащили и связали,
лошадь пристрелили, повозку сожгли. Оставшихся актеров добили.
Пьеро повезло, как везет только в сказках - он успел убежать, унося на
плечах Коломбину. Он мчался по лесу не разбирая дороги, пока не упал без
сил. Едва переведя дыхание бросился перевязывать Коломбину - она была
ранена в живот. Пьеро трясло от прикосновения к запретному страдающему телу
- он отдал бы все, только б взять ее боль на себя. И ничего не мог сделать.
Попытался устроить ее поудобнее, подложил под голову колпак, прикрыл ее
ветками - так теплее. Глубокой ночью пробрался к месту бывшей стоянки.
Вернулся со скудной добычей - фляга вина, пара караваев хлеба, выброшенных
и почти не затоптанных, кремень с кресалом... Ее бутафорская роза-заколка,
для роли служанки в "Шутке".
Трое суток Пьеро ухаживал за раненной. Нашел поблизости родничок, пытался
ее поить, прикладывал к ране травки наугад, обтирал ей лоб, носил на руках
в кусты. Вслушивался в ее бред, пытаясь угадать ниточку к спасению.
Коломбина читала роли, звала Арлекина, представляя себя на сцене. На третью
ночь ее не стало.
Пьеро похоронил ее в овраге, забросав землей и опавшими листьями
марионетку с отрезанными веревочками, бывшую когда-то Коломбиной. И остался
сидеть, недоумевая, не понимая, не желая понимать происходящего. Его мир
схлопнулся как карточный домик. Остались декорации - кровь, грязь, голод.
Одиночество в холодном, неприветливом лесу. Нет даже веревки, чтобы
повеситься - старые штаны не выдержат тяжести тела.
Через неделю голод выгнал его из леса. Пьеро побрел по дороге прочь от
города (хочется сказать ненавистного - но Пьеро не умел ненавидеть). В
ближайшей деревне его взяли ухаживать за свиньями. Платили едой и местом
под крышей. Насмехались зло - неумеха городской, необученный. Он играл роль
дурачка и это его спасло. Единственное, что можно сделать, потеряв все - не
думать. Пьеро ворошил навоз и таскал бадьи с пойлом под брань хозяина,
выпивал, причмокивая, законную кружку пива по воскресеньям, спал с
коровницей, пожалевшей блаженненького и не думал. Весной в деревню пришел
вербовщик. Пьеро подался в солдаты.
Если нечего терять, можно быть жестоким. Пьеро учился стрелять из
мушкета, колол саблей соломенное чучело, вытягивался во фрунт перед
офицерами. Роль была хороша. А вместо аплодисментов Пьеро наградили
капральскими лычками. Год шел за годом. Каша у костра, соленые шуточки
вместо приварка, проверка караулов. Солдатское жалованье в кисете
собиралось монетка к монетке и увесистый мешочек уже натирал живот. И вот,
наконец, началась война. Отряд Пьеро долго шел в арьергарде и в город
вступил последним. Сражение закончилось, осталось добить последних
притаившихся врагов и разобрать добычу, не замеченную первыми рядами
войска. Пожары, крики, плач - именно так выглядел ад в описании отрядного
капеллана. Солдаты разбрелись в поисках дармовой выпивки и нетронутых
девок, Пьеро шел один. Роль подошла к кульминации - возможно через минуту
из этого мушкета придется стрелять в человека. И вдруг из проулка... о,
господи!
Пестрый полог, дребезжащие колеса. Мальчишка на козлах выронивший
поводья, не в силах справиться с испуганной лошадью. Куда ж они смотрят,
олухи! Пьеро бросился под копыта, перехватив мерина за узду. Пихнул
мальчишку в повозку, мимоходом вырвав у него бутафорскую шпагу. Вскочил на
козлы и погнал, нещадно нахлестывая - прочь, прочь отсюда. Стук копыт
перебиваемый какофонией криков, горящая баррикада поперек улицы - только бы
полог не подожгло, солдаты наперерез - кнутом одного, второго - прочь!
Он замедлил бег повозки только за речкой, отъехав от города пару лиг -
иначе мерин падет и убраться отсюда они не сумеют. Заглянул под полог - в
сумерках смутно виднелись две тощенькие фигурки. Подростки.
- Эй, вы живы там?
Сунулась вперед курчавая головка девочки.
- Младшему повредило руку, я перевязала. Спасибо, что спасли нас. Все
остальные погибли в городе и мы бы остались там.
...Младший - значит недавно пришел в труппу, нет своего амплуа. Но как
держал шпагу! Девочка - миленькая заплаканная мордочка, черные непокорные
кудряшки, голубые - даже сейчас это видно - голубые как рассветное небо
глаза...
На вечернем привале к ним прибилась старуха-беженка, потерявшая дом. В
повозке нашлась фасоль и копченый окорок. Они долго сидели у костра молча,
лелея на коленях миски с горячей едой. Кошмар остался за кулисами. Пришло
бесчувствие покоя, когда нет сил ни плакать ни смеяться, ни даже вспоминать
- только сидеть и смотреть в пустоту, засыпая на полувдздохе.
Утром Пьеро проверил уцелевший реквизит. На первые постановки костюмов
хватит, старуха при свете дня оказалась старой дамой с великолепной осанкой
- не иначе, из благородных... Еще бы одного характерного актера - ничего,
по дороге найдется. Младший пластичен, строен, с чудесной живой мимикой и
до сих пор смотрит волчонком. Как хорош он будет в пестром трико Арлекина!
А девочка... Он достал из потайного кармашка ранца бутафорскую розу, чуть
полинявшую,но все еще яркую и прикрепил к волосам Коломбины.
- У нас есть час на репетицию, потом тронемся дальше. Первая сцена...
От восхода до заката, от города к городу, от сказки к сказке катится
повозка. Радость и страх, смех и слезы на масках актеров. Даже смерть не
осилит вечный скрип колеса. И, что бы ни случилось, как черно и пусто не
было бы вокруг - оглянитесь - в переулке, за поворотом, на линии горизонта
светится пестрый полог! Рано или поздно, зимой или летом, но никогда -
никогда повозка дождется вас.Агентство недвижимости "22 Век": продажа жилого дома здесь. Большой выбор домов в Москве.
|
