Боишься проиграть? А я готова спорить на что угодно! – Хорошо, я согласен на весь год! – ответил Паоло, покраснев. – А теперь пойдем и посмотрим, что это такое на самом деле. Тут уже настала очередь Риты призадуматься: – Думаешь, нас туда пустят? Паоло не ответил. Он несколько минут внимательно смотрел направо, в сторону Мальяно, – оттуда по дороге медленно приближалось стадо овец под присмотром двух пастухов, которые каждое утро уводили их на заливные луга Агро. К заходу солнца стадо обычно возвращалось на Монте Кукко, проходя через все предместья Трулло. «Хотел бы я посмотреть, как станут загонять овец в подвалы! 

– посмеялся про себя Паоло. – А собаку что – тоже туда упрячут?» Но вооруженным силам было не до овец. Надо было думать совсем о другом. Войска стояли теперь спиной к Трулло и видели перед собой лишь гору, на которую опустился непонятный предмет, накрыв ее вершину, словно огромной шляпой. Овцы, блея, шли вперед, тесно скучившись в груду, бок о бок, морда к морде. Если же какая-нибудь из них отрывалась от группы, норовя пощипать траву, росшую на краю дороги, собака сразу же загоняла ее обратно в стадо. Зорро, который весь день продремал на балконе, потявкал немного, приветствуя своего коллегу, но тот, занятый делом, даже не ответил ему. – Возьми-ка свои совки, – вдруг решительно сказал Паоло, – те, что брала с собой в прошлом году на море. 

А я возьму карманный фонарик. – Зачем? – удивилась Рита. – Хочу выиграть спор! Но если трусишь, можешь оставаться тут. – Вот еще! Конечно, пойду! – возразила Рита. – Тогда слушай. Помнишь Хитроумного Одиссея? – Как же я могу не помнить своего отца?! – Глупая, я говорю о другом Одиссее, о настоящем! Сколько раз про него рассказывал. Что он сделал, чтобы выбраться из пещеры великана Полифема? Ну-ка, вспомни! – Спрятался под брюхом у овцы… Уцепился за шерсть… Ой! Ты думаешь, и мы могли бы сделать так же?

 Но ведь я не помещусь там! – И не надо! Пойдем! – А записку маме оставим? Синьору Чечилию тревога застала у больного. Сделав ему укол, она, прежде чем спуститься в подвал, успела позвонить детям и попросила их пойти к какой-нибудь соседке… Оставить маме записку значило бы признаться, что они ее не послушались. – Мы вернемся домой раньше нее, – сказал Паоло. Рита не была в этом уверена, но возражать не стала и последовала за братом. 

Она бросила взгляд на Зорро, который продолжал лаять на овец, взяла совки и вышла следом за Паоло на лестницу. Никто не остановил их в подъезде, никто не встретился им на улице. Отправить их обратно домой было некому. Паоло пропустил стадо и пристроился в хвосте. Рита следовала за братом. Сторожевой пес недоверчиво зарычал было, но ему тут же пришлось отправиться за ягненком, который выбился из стада. А пастухи шли не оборачиваясь. 

Они спокойно подошли к самому холму и, видимо, даже не замечали, что в этот вечер все было немного необычно, не так, как всегда, – целая пожарная команда заняла знакомую тропинку, а на вершине Монте Кукко находился неопознанный летающий предмет, заставивший весь мир затаить дыхание. – Вы куда? – остановил их полицейский, услышав топот стада и увидев пастухов. – Добрый вечер, синьор! А что, разве нельзя? Мы же пастухи и идем туда, куда идут наши овцы. – А ну, поворачивайте назад! Быстро! Другие полицейские тоже обернулись и принялись смеяться над пастухами. Это и было их ошибкой, как объяснил потом Рите Паоло. 

Овцы шуток не понимают. В двадцати метрах от них на холме находился привычный загон, ожидавший их на ночь. Они, может, и послушались бы своих пастухов, но один из них был несмышленым мальчишкой, а другой туг на ухо: прежде чем полицейские успели растолковать им, что к чему, упрямые, да еще напуганные овцы, толкаясь, блея и напирая, прорвали цепь стражников и, подняв к небу тучу пыли, устремились вперед. – Быстро! – шепотом приказал Рите Паоло. – Делай, как я! Воспользовавшись суматохой, он бросился на четвереньки и прополз в середину стада. Рита последовала за ним. Обо всем остальном позаботились овцы. Окружив ребят, они подталкивали их вверх по тропинке. Немного испугавшись поначалу, девочка быстро освоилась с новым способом путешествия: ей нравилось шлепать овец и тыкаться головой в их теплые и мягкие бока. 

Карабкаясь на четвереньках вверх по тропинке, она исцарапала о камни и колючки все руки, коленки у нее были сбиты, несколько слезинок сами собой скатились по щекам, хотя она и не чувствовала боли. – Сюда! – услышала Рита голос Паоло. За оградой, чуть выше загона, сохранились развалины какой-то каменной стены. От нее почти ничего не осталось – всего три-четыре больших камня, но и этого уже было достаточно! Паоло укрылся там, как за окопным валом. – Теперь нас снизу не увидят! – прошептал Паоло. – Поднимемся по этому каналу. Каналом он назвал овраг, который образовался от ручьев и дождей и тянулся по склону холма. – Ты в самом деле хочешь пойти туда? – едва слышно спросила Рита и посмотрела на вершину холма. 

Метрах в двадцати над их головами чернел край неопознанного объекта. Теперь, когда он был так близко, Рита даже про себя не осмеливалась назвать его тортом: он вдруг снова стал страшным, загадочным предметом. – Хочешь, подожди меня здесь, – предложил Паоло. Он был тверд и решителен, как Колумб, вступающий на новый континент. Рита подавила страх: – Нет, я с тобой! Они молча стали карабкаться наверх по холму и вскоре очутились совсем близко от непонятного предмета – всего в нескольких шагах. И теперь им видна была только грозная, неприступная стена. – Я пойду первым! – заявил Паоло. – Дам знак – поднимайся ко мне. 

И не пугайся, даже если услышишь крик. – А если в меня станут стрелять? – Ну-ну, никто в тебя не станет стрелять! – Подожди минутку. Возьми все-таки совок. Если это торт, сделай в нем дырку, и мы спрячемся внутри. Паоло нехотя взял совок. Ему казалось, что, поступая так, он отказывается от своих убеждений. Да и как-то смешно идти навстречу пришельцам из космоса с детским совком в руке. «У них, – подумал он, – наверняка есть и гиперболоид, и дезинтегратор, и черт в ступе!» Но он все же взял совок. И хорошо сделал, потому что на вершине Монте Кукко его не ожидали ни марсиане, ни венерианцы, готовые уничтожить его, как муравья. Не было там никакого космического корабля, хотя бы даже похожего на такой, какой мог представить себе Паоло, большой знаток научно-фантастических фильмов. Там ждал его торт. Не надо было обладать тонким чутьем, чтобы почувствовать его запах, и не один, а сотни, тысячи разных удивительных запахов.

Паоло воткнул совок в стенку торта и мигом вырубил в ней целую нишу, достаточно широкую, чтобы в ней поместились и он, и сестра. Рита, оставшаяся внизу, прислушивалась и со страхом ждала тревожных криков. И вдруг откуда-то сверху на нее посыпались куски марципана и слоеного теста, обрушился целый каскад изюма и пролился ручей ликера. Не теряя времени, она начала пробовать все, что попадалось ей под руку. И до того увлеклась, что Паоло пришлось трижды окликнуть ее, прежде чем она услышала. – Иду, иду! – отозвалась она с полным ртом. 

Очень скоро она тоже оказалась в ароматной нише. Паоло поспешил замуровать вход огромным куском цуката, оставив только небольшое окошечко для воздуха и света. – Теперь ты убедился? – спросила Рита, с аппетитом уплетая кусок торта. – Ладно, ты выиграла. Это торт. Я отдам тебе все, что проиграл. – Конечно, отдашь. Ведь спорят не просто так, ради одних разговоров. – Отстань. Я уже сказал, что отдам. А теперь не мешай мне работать. Ну-ка, подвинься! Надо прорыть галерею и обследовать весь торт. Не затем я сюда пришел, чтобы объедаться сладостями! – Ах вот ты какой! У нас под ногами по крайней мере полметра шоколада, мы сидим в пещере из слоеного теста… Укрытие здесь понадежнее, чем у Пиноккио, когда тот оказался в животе акулы, а тебе еще надо что-то обследовать! – Ешь себе на здоровье сколько хочешь!

 А я буду прорывать галерею! – Ладно уж! – снизошла Рита. – Я помогу тебе. Я смогу и есть и работать. Под ударами лопатки торт постепенно раскрывался, словно джунгли под топором первооткрывателя. Брат и сестра без труда преодолели несколько слоев крема, взбитых сливок и миндального теста. Прорыли канавки в сладком креме, вброд перешли лужи смородинового сиропа, и луч их фонарика освещал небольшие гроты в недрах торта, образовавшиеся от потоков ликера. Время от времени им попадались на пути огромные, словно тумбы, засахаренные вишни.

 Паоло, рвавшийся вперед с азартом исследователя, попросту обходил их, а Рита не пропускала ни одной, чтобы не попробовать. Одной рукой она помогала брату расширять галерею, а другой шарила по стенам из мороженого крем-брюле. То и дело она лакомилась засахаренными орехами или же пробовала на зубок странные камни, валявшиеся под ногами, – чаще всего это оказывался жареный миндаль или орехи. – Да ну же, работай! – подгонял ее Паоло. – Нет, не там! Вот тут надо копать. Надо идти по радиусу, тогда и доберемся к центру. – Жаль. 

Я чувствую, что справа повеяло холодком… Там, наверное, мороженое! – Досадно, что мы не захватили компас. – А он тут и не нужен! Ведь торт повсюду: на севере и на юге, на востоке и на западе – куда ни посмотришь. Ой, тут слишком много ликера! Послушай, а мы не опьянеем? Ай! Дождь пошел… Дай-ка попробую… Да это вовсе не вода, а марсала, вино! На помощь, тону! Ах нет, мне только показалось! Мы идем сейчас по бисквиту, но, честно говоря, я бы предпочла миндальное тесто – оно более надежное. Паоло упрямо работал совком и мысленно составлял перечень материалов, которые встречались на пути: «Малиновое варенье, изюм, взбитые сливки, крем, фисташковое мороженое…» 

Вдруг он замер и схватил Риту за руку. – Погаси фонарик! – шепотом приказал он. – В самом деле, и без него стало светло… А почему? – Тихо! Смотри! 

Лучик света проник в галерею из только что проделанного отверстия. Рита заглянула в дыру и увидела пещеру. Посреди нее сидел какой-то человек и при свете электрического фонарика, вставленного в засахаренный апельсин, что-то торопливо писал на листах бумаги, лежащих у него на коленях.