«Здесь тихо, тепло и спокойно, – думал он, то и дело отплёвываясь. – Я останусь здесь до тех пор, пока моя стража не восстановит в городе порядок». 

Ведь этот надменный, жестокий, но трусливый принц удрал с арены, не оглядываясь назад, и поэтому не знал, что его стража перешла на сторону народа, его придворные попали в тюрьму и в стране провозглашена свободная республика. 

Но, когда хлынул дождь и холодные струи проникли в навозную кучу, правитель изменил своё намерение. «Становится сыро, – решил он, – надо поискать местечко посуше!» Он заворочался, задрыгал ногами и в конце концов выбрался из кучи. 

Тут только он увидел, что находится в двух шагах от замка графинь Вишен. «Ну и дурак же я! – подумал он, протирая глаза, залепленные грязью. – Лежу в этой проклятой навозной куче и не подозреваю, что отсюда рукой подать до графского замка, где так тепло и уютно». Принц отряхнулся и направился к воротам, но вдруг услышал громкие голоса. 

Он спрятался за стог сена и пропустил мимо себя какую-то шумную компанию. (Вы знаете, из кого она состояла.) Затем принц поднялся по ступенькам замка и позвонил. Отперла ему дверь Земляничка. – Простите, сударь, хозяйки наши нищим не подают! – сказала девушка и захлопнула дверь перед самым его носом. Принц забарабанил в дверь кулаками: – Отвори! 

Какой я нищий? Я – правитель, принц Лимон! Земляничка снова приоткрыла дверь и участливо посмотрела на него. – Бедняжка, – сказала она со вздохом, – ты, видно, от нужды с ума спятил! – Какая там ещё нужда? Я богат, я очень богат! – Если посмотреть на тебя, так этого ни за что не скажешь, – ответила Земляничка, качая головой. – Нечего тут разговаривать! Пойди доложи обо мне графиням. – Что тут происходит? – спросил синьор Петрушка, проходя мимо и ожесточённо сморкаясь в свой клетчатый платок. – Да вот этот нищий уверяет, будто он принц. 

Должно быть, сумасшедший. Синьор Петрушка мгновенно узнал правителя, хотя узнать его было довольно мудрено. – Я нарочно переоделся, чтобы поближе познакомиться с моим народом, – сказал принц Лимон, желая, видимо, оправдать свой несколько необычный вид. – Пожалуйте, пожалуйте, ваше высочество, мы так счастливы вас видеть! – воскликнул синьор Петрушка, пытаясь поцеловать грязную руку принца. 

Правитель вошёл в дверь, бросив мимоходом грозный взгляд на Земляничку. Графини так и ахнули, увидев странного гостя, но, узнав, кто он такой, принялись наперебой расхваливать его заботу о подданных. – О ваше высочество, вы промокли насквозь! Ни один принц на свете не вышел бы на улицу в такую ужасную погоду.

 – Я хотел узнать, как живёт мой народ, – ответил правитель и при этом ничуть не покраснел: ведь лимоны никогда не краснеют! – Ваше высочество, каковы же ваши впечатления? – спросила графиня Старшая. – Мой народ вполне счастлив и доволен, – заявил принц. – Нет народа счастливее, чем мой. Вот только сейчас мимо меня прошла очень весёлая компания… 

Ей даже дождь нипочём. Принц и не знал, что говорит сущую правду: в этот день его народ был и в самом деле счастлив, потому что избавился от своего правителя! – Не угодно ли вашему высочеству потребовать лошадей, чтобы вернуться во дворец? – спросил синьор Помидор. – Нет, нет, ни за что! – с тревогой ответил принц. – Я подожду здесь, пока не кончится эта страшная гроза… – Я позволю себе почтительнейше заметить, – сказал несколько озадаченный синьор Помидор, – что гроза уже давно прошла и на дворе снова сияет солнце. – Солнце? Сияет? – гневно переспросил принц. – Вы, кажется, осмеливаетесь противоречить мне! – Я просто не понимаю вашей дерзости, синьор, – вмешался барон Апельсин. – Если его высочество находит, что на дворе гроза, значит, так оно и есть. Разве вы не слышите, как шумит дождь?

 Все поспешили согласиться с бароном. – Ах, эта гроза никогда не кончится! – сказала графиня Старшая, глядя в окно, за которым после недавнего дождя сверкали на чашечках цветов крупные капли. – Ужасный ливень! Посмотрите, так и хлещет, – поддакнула графиня Младшая, следя за тем, как весело играет с золотыми рыбками в бассейне солнечный луч, прокравшийся из-за облачка. – Слышите, как оглушительно гремит гром? – вставил словечко и герцог Мандарин, затыкая уши и закрывая глаза в притворном ужасе. – Земляничка, Земляничка, где ты? – позвала графиня Старшая слабеющим голосом. – Сейчас же прикрой все ставни!

 Все! Земляничка прикрыла ставни, и в комнате стало темно, как в погребе. Вскоре зажгли свечи, и большие тени запрыгали по стенам. Синьора графиня Старшая вздохнула: – Ах, какая ужасная ночная гроза!

 Принцу Лимону и в самом деле стало страшно. – Жуткая ночь! – сказал он, стуча зубами. Все остальные из вежливости тоже задрожали как в лихорадке. Синьор Помидор подошёл крадучись к окну и, чуть-чуть приоткрыв ставню, рискнул доложить: – Прошу прощения у вашего высочества, но мне кажется, что гроза кончается. – Нет-нет, что вы! – закричал принц, заметив косой солнечный луч, который попытался было проникнуть в комнату. 

Кавалер Помидор поспешил захлопнуть ставню и подтвердил, что дождь по-прежнему льёт как из ведра. – Ваше высочество, – робко предложил барон Апельсин, которому очень хотелось сесть поскорее за стол, – не хотите ли пообедать… то есть, виноват, поужинать? Но его высочеству не угодно было ни обедать, ни ужинать. – В такую погоду, – сказал он, – у меня не бывает аппетита. Барон не мог понять, какое отношение имеет погода к аппетиту, но, поскольку все согласились с принцем, он тоже согласился: – Я ведь только предложил, ваше высочество. 

Какая уж тут еда! У меня у самого от молнии и грома так сдавило горло, что я не смог бы проглотить и цыплёнка! На самом же деле он был до того голоден, что с удовольствием сгрыз бы пару стульев, если бы не боялся противоречить его высочеству. В конце концов принц, утомлённый волнениями, пережитыми за день, крепко заснул, сидя на стуле. Его прикрыли одеялом и потихоньку отправились в столовую ужинать. К этому времени и в самом деле стемнело. За ужином синьор Помидор ел очень мало, а потом попросил у графинь разрешения встать из-за стола, так как его клонит ко сну. На самом же деле синьор Помидор прокрался в сад и пошёл в деревню. «Что такое случилось? – думал он, шагая по дороге. – Принц чем-то встревожен. Это очень подозрительно. Я не удивлюсь, если окажется, что произошла революция». От этого слова у него забегали по спине мурашки. Он отогнал тревожную мысль, но она возвращалась снова и снова. Грозное слово так и прыгало у него перед глазами, пугая его каждой своей буквой: Революция!!! Р-Рим, Е-Европа, В-Венеция и так далее… Революция… Вдруг ему показалось, что кто-то идёт за ним следом. Он притаился за изгородью и стал ждать. 

Через минуту издали показался синьор Горошек, который двигался так осторожно, словно шагал по сырым яйцам. Адвокату ещё в столовой поведение кавалера Помидора показалось подозрительным. Увидев, что кавалер выходит из комнаты, синьор Горошек поспешил отправиться за ним. «Здесь что-нибудь да кроется, – думал он. – Не будем терять кавалера из виду!» Синьор Помидор собирался уже выйти из своего убежища, как вдруг в отдалении мелькнула другая тень. 

Кавалер ещё ниже пригнулся за изгородью, чтобы дать и этому пройти. Человек, который шёл за синьором Горошком, был синьор Петрушка. Он заметил, как ускользнул из столовой адвокат, и решил последить за ним. Своим непомерно большим и чутким носом воспитатель Вишенки почуял, что случилось что-то серьёзное, и не хотел оставаться в неизвестности. Однако синьор Петрушка и не подозревал, что за ним тоже следят. 

По его пятам крался герцог Мандарин. – Я нисколько не удивлюсь, если сейчас появится и барон Апельсин, – пробормотал синьор Помидор и затаил дыхание, чтобы не выдать себя. Действительно, вскоре затарахтела тачка и показался барон. 

Увидев, что герцог куда-то ушёл, барон предположил, что его знатный родич отправился на какой-нибудь званый ужин, и, конечно, решил составить ему компанию. Бедняга тряпичник тяжело отдувался, толкая тачку и не замечая в темноте ни ухабов, ни камней на дороге. Скрипучая тачка, на которой покоилось брюхо барона, то взлетала вверх, то падала в пропасть. При каждом таком взлёте и падении у барона захватывало дух, но он только стискивал зубы, чтобы не выдать себя нечаянным криком или стоном. Барон оказался в этой странной процессии последним. «Любопытно узнать, куда это они все направляются», – подумал синьор Помидор и вышел из-за изгороди. Так они и ходили всю ночь друг за другом: синьор Горошек тщетно вглядывался в темноту, пытаясь найти синьора Помидора, который на самом деле шёл позади всех; синьор Петрушка неотступно крался за адвокатом; герцог следовал за синьором Петрушкой; барон не терял из виду герцога, а Помидор двигался по следам барона. Каждый внимательно следил за движениями переднего, не подозревая, что за ним самим шпионят

. Несколько раз Горошек и Петрушка менялись местами: то синьор Петрушка при помощи ловкого обходного манёвра оказывался впереди синьора Горошка, то Горошек обгонял Петрушку. Так, наблюдая друг за другом, они кружили всю ночь и, разумеется, ничего не узнали, а только выбились из сил. Под утро все эти господа решили вернуться в замок.

 Встретившись в аллее парка, они вежливо раскланялись и осведомились о здоровье друг друга. О своих ночных похождениях они сочли нужным умолчать и наврали один другому с три короба. – Где это вы были? – спросил у синьора Горошка синьор Помидор. – Я был на крестинах у моего брата. – Вот удивительно! Разве крестины бывают ночью? – Днём у брата дела поважнее! – отвечал адвокат. Кавалер Помидор усмехнулся: дело в том, что у синьора Горошка никаких братьев никогда не было. Петрушка сказал, что ходил на почту отправлять письмо своим давно уже не существующим родителям.

 Герцог и барок, не сговорившись, объяснили, что ходили удить рыбу, хоть ни у того, ни у другого не было при себе удочки. – Как же это мы не встретились на берегу? – спросил барон. – Странно! – сказал герцог. 

Все так устали, что шли с закрытыми глазами, и поэтому только один из них разглядел, что на башне замка развевается знамя Свободы. Его вывесили ночью Вишенка и Чиполлино. Оба они сидели теперь наверху, на башне, и ждали, что будет дальше.