| — Они убили моего мужа! — рычала дрожащим от гнева голосом огромная толстая ягуариха. — Я овдовела из-за этих гадких детей! Убили моего любимого мужа, да еще связали лианами и потащили по земле, вот что обидно… Я требую мести за это преступление!
— Месть! Месть! — заурчали пумы и гирары.
— Месть! Месть! — залаяли волки и лисицы, «лесные щенки».
— Месть! Месть! — рычала ягуарова вдова.
Ягуарунди взяла слово:
— Предлагаю: завтра на рассвете дом окружить. Гирары и «лесные щенки» залягут на правом и левом флангах… Ягуары начнут атаку…
— Браво! Браво! Согласны! — хором зарычали звери.
— Нападем на дом, — сказала ягуарова вдова, — и съедим всех.
— Съе-дим всех! — отозвался звериный хор.
— Одного за другим… — продолжала ягуарова вдова.
— Од-но-го за дру-гим! — отозвался звериный хор, сверкая глазами, скаля зубы и высовывая красные языки.
Ассамблея разошлась, и все укрылись в своих логовах — сегодня охота никому не шла на ум. Надо было проголодаться для завтрашней роскошной трапезы из человечьего мяса…
Жуки— шпионы все слышали из-за своего сучка и понеслись, жужжа, рассказать Эмилии о важных событиях. Кукла ожидала их с нетерпением.
— Ну? — спросила она, когда хитрецы вполне обыкновенно вползли на веранду, притворяясь, что они жуки, как все, и приползли на свет лампы.
— Завтра атака, — отвечали одновременно жуки, которые были близнецы и потому часто говорили одновременно, а иногда по очереди: одно слово -жук, другое — жучиха.
— Они сейчас собирались под старым фиговым деревом… «Лесные щенки» и гирары залягут по бокам. Ягуары нападут, во главе — вдова… Клянутся, что всех съедят.
Эмилия не побледнела и не задрожала, как сделала бы на ее месте любая девочка. Эмилия была кукла. Поэтому она только сказала:
— Сказать «нападем», «съедим» — это просто. Трудно напасть и съесть. Мы будем защищаться. Пускай эта пятнистая вдова сунется… Пускай!…
Близнецы были просто потрясены таким хладнокровием.
— Но? — спросил жук.
— Как? — спросила жучиха.
— Вы? — спросил жук.
— Думаете? — спросила жучиха.
— Защищаться? — спросил жук.
— Не знаю, — отвечала Эмилия. — Нами Педриньо командует, он знает. Он изучает вопрос… Я тоже изучаю. Не знаю, что он решил, но знаю, что решила я. Я думала, думала, думала и придумала такое… У меня план — на вес золота…
— Какой? — спросил жук.
— У вас? — спросила жучиха.
— План? — спросил жук.
— А? — спросила жучиха.
— Не могу сказать вслух, — отвечала Эмилия, — только на ухо…
И, подойдя к близнецам, Эмилия сообщила им на ухо свой план по той же системе, то есть первое слово — жуку, второе — жучихе, третье — жуку, четвертое — жучихе, и так далее.
Близнецы, потрясенные умом куклы, отвечали только «ж-ж-ж» и, раскрыв жесткие крылышки, улетели исполнять приказание.
Как только они скрылись из виду, Эмилия побежала рассказать Педриньо все, что узнала от своих шпионов в черных курточках.
Оказывается, Педриньо уже все решил.
— Так как у нас нет оружия, — сказал он, — то я подумал: надо сделать ходули для всех, даже для маркиза и для кур. Только Советника отправим к соседям. Его уже раз чуть не съели, сколько можно? Когда ягуары нападут, то увидят, что все в доме и на дворе — на высоких ногах… Попробуйте достаньте!…
— А если они взберутся по ходулям наверх? — спросила Носишка.
— Никак нельзя, — разъяснил Педриньо. — Ходули будут очень длинные, из бамбука, и мы их намажем салом, чтоб были скользкие. Знаешь, как на сельских праздниках: ставят шест, мажут салом, а на верхушке привязывают денежку или какой-нибудь приз — кто сумеет влезть, тому и достанется…
— Даже обезьяне не взобраться…
План Педриньо был одобрен всеми. Пошли за серпом и пилой. Серпом Педриньо срезал в бамбуковых зарослях Длинные палки, а пилой отпилил лишнюю длину и сделал ходули, для всех одинаковые. Затем просверлил дырки и засунул в каждую дырку поперечную перекладину, чтоб было куда ставить ноги.
Когда ходули были готовы, устроили маленькую репетицию. Ходить на ходулях нетрудно, но требуется некоторая практика. Педриньо показал пример: взобрался по приставной лестнице и встал на ходули. Потом сделал несколько неуверенных шагов по земле, чуть не потерял равновесие, но удержался… Через несколько минут он научился так превосходно ходить на ходулях, словно никогда в жизни не ходил иным способом.
Носишка тоже научилась сразу и прямо почти что побежала на своих длиннющих бамбуковых ногах.
Граф и Эмилия не отставали от старших… Оставался Рабико.
— Сейчас начнутся осложнения, — сказала Носишка, когда очередь дошла до знаменитого маркиза.
И точно в воду глядела — осложнения начались немедленно. Вопервых, оказалось очень неудобно, что у Рабико четыре ноги, а не две, как у всех приличных людей. Третья и четвертая были совершенно ни к чему и просто мешали: если можно превосходно жить с двумя, то к чему четыре?!
Битый час привязывали четыре ходули к четырем лапам злосчастного поросенка. Потом еще час учили его сохранять равновесие. Как он визжал, бры— кался, жаловался! Можно было подумать, что его режут… Привлеченная этими воплями, на пороге кухни показалась тетушка Настасия и чуть в обморок не рухнула со страху, увидев, как вся компания расхаживает «где-то на верхотуре».
— Бегите скорей сюда, сеньора! — закричала она в комнаты. -Посмотрите, какой феломен приключился с детворой… Все длинноногие, даже поросенок!
Донна Бента высунулась в окно и очень удивилась, увидев, что внуки бегают на таких высоких ходулях.
— Осторожнее! — крикнула она. — Если упадете, то останетесь с кривым носом на всю жизнь. И что это за безумная затея?
Пришлось все ей объяснить, тем более что и ей и тетушке Настасии тоже предстояло встать на ходули, когда явятся ягуары.
— Завтра на нас нападут ягуары, бабушка, штук пятьдесят, — сказал Педриньо, — и так как у нас нет оружия, то я придумал вот такой способ.
— Ягуары? Пятьдесят? — повторяла донна Бента в совершенном смятении. — Да кто сказал?
— Жуки-близнецы, приятели Эмилии, бабушка, — сказала Носишка. -Они сообщили, что ягуары хотят отомстить за убитого. Завтра.
Обе старушки, естественно, очень огорчились: эти дети в конце концов в гроб вгонят, вот что. Тетушка Настасия так испугалась, что у нее глаза стали с чайные чашки, а язык просто прилип к гортани. Она только крестилась мелко-мелко и даже не вздыхала.
— Но это уж из ряда вон, Педриньо! — рассердилась донна Бента. -Вы меня с ума сведете! Ягуары, целых пятьдесят, а мы здесь с тетушкой Настасией внизу… одни…
— Единственное средство, бабушка, это вам обеим тоже научиться ходить на ходулях. Твои уже почти готовы, а для тетушки Настасии — вон те…
Обе старушки еще больше огорчились. Сначала они испугались только ягуаров, а теперь еще боялись упасть…
Но что делать? Оставаться внизу, чтоб тебя преспокойно съели?!
Ох, несмотря на свои шестьдесят лет и ревматизм, бедная бабушка взобралась по приставной лесенке и встала на ходули, любезно подставленные ей внуком. Это далось нелегко («Мускулы не те…», — объяснил Педриньо сестре). Несколько раз старушка хотела отказаться от этого предприятия, но Педриньо каждый раз говорил: «Ну, если ты хочешь быть съеденной, как бабушка Красной Шапочки…» — и несчастная сеньора лезла дальше. Наконец она встала на ходули и даже сделала несколько неверных шагов по двору.
— Сойдет, — сказал Педриньо, командовавший парадом. — Тетушка Настасия, теперь ты…
Ничего не вышло. Старая негритянка была еще более неуклюжа, чем ее хозяйка и Рабико вместе взятые. После бесчисленных попыток она встала на ходули, сразу же потеряла равновесие и с воплем полетела вниз. К счастью, она упала на проволоку для сушки белья и не разбилась.
— Не полезу на леса! — вопила она, еще не отцепившись от проволоки. — Пускай меня лучше ягуары живьем сожрут! Не стану срамиться на старости лет! Безобразники, озорники!…
Но насчет того, что лучше быть съеденной живьем, — это один разговор… Как покажется ягуар, так любой калека влезет на любой шест, даже намазанный салом. На следующий день тетушке Настасий пришлось в этом убедиться…
|
