Самый большой лист в нашем краю, конечно, лист лопуха. Наденешь его
на животик - вот тебе и передник, положишь в дождик на голову - зонтик!
Вот какой он большущий, этот лопух! И он никогда не растет в одиночку, а
всегда уж где один - там и другие, роскошество, да и только! И вся эта
роскошь - кушанье для улиток! А самих улиток, белых, больших, кушали в
старину важные господа. Из улиток приготовлялось фрикасе, и господа, ку-
шая его, приговаривали: "Ах, как вкусно!" Они и впрямь думали, что это
ужасно вкусно, так вот, большие белые улитки ели лопух, потому и стали
сеять лопух.
В одной старинной барской усадьбе уже давно не ели улиток, и они все
повымерли.А лопух не вымер. Он рос себе да рос, и ничем нельзя было его
заглушить. Все аллеи, все грядки заросли лопухом, так что и сад стал не
сад, а лопушиный лес. Никто бы и не догадался, что тут прежде был сад,
если бы не торчали еще где яблонька, где сливовое деревцо. Вот в этом-то
лопушином лесу и жила последняя пара старых-престарых улиток.
Они сами не знали, сколько им лет, но отлично помнили, что прежде их
было очень много, что они иностранной породы и что весь этот лес был на-
сажен исключительно ради них и их родичей. Старые улитки ни разу не вы-
ходили из своего леса, но знали, что где-то есть еще нечто, называемое
"господским двором", что там улиток варили до тех пор, пока они не по-
чернеют, а потом клали на серебряное блюдо. Что было дальше, они не зна-
ли. Впрочем, не представляли они себе и того, что значит свариться и ле-
жать на серебряном блюде, и предполагали только, что это чудесно и нео-
быкновенно аристократично. И ни майский жук, ни жаба, ни дождевой червь,
которых они об этом спрашивали, ничего не могли сказать им: никому из
них еще не приходилось лежать в вареном виде на серебряном блюде.
Что же касается самих себя, то улитки отлично знали, что они, старые
белые улитки, самые знатные на свете, что весь лес растет только для
них, а усадьба существует лишь для того, чтобы их можно было варить и
класть на серебряное блюдо.
Жили улитки уединенно и счастливо. Детей у них не было, и они взяли
на воспитание улитку из простых. Приемыш их ни за что не хотел расти -
он был ведь из простых, но старикам, особенно улитке-мамаше, все каза-
лось, что он заметно увеличивается, и она просила улитку-папашу, если он
не замечает этого на глаз, ощупать раковину малютки. Папаша щупал и сог-
лашался.
Как-то раз шел сильный дождь.
- Ишь как барабанит по лопуху! - сказал улитка-папаша.
- И капли-то какие крупные! - сказала улитка-мамаша. - Вон как текут
вниз по стеблям! Увидишь, как здесь будет сыро! Как я рада, что и у нас
и у нашего сынка такие прочные домики! Нет, что ни говори, а ведь нам
дано больше, чем любым другим тварям. Сейчас видать, что мы созданы гос-
подами. У нас уже с самого рождения есть свои дома, для нас насажен це-
лый лопушиный лес! А хотелось бы знать, как далеко он тянется и что там
за ним?
- Ничего за ним нет! - сказал улитка-папаша. - Уж лучше, чем у нас
тут, нигде и быть не может. Я, во всяком случае, лучшего не ищу.
- А мне, - сказала улитка-мамаша, - хотелось бы попасть на господский
двор, свариться и лежать на серебряном блюде. Этого удостаивались все
наши предки, и уж поверь, это что-то особенное.
- Господский двор-то, пожалуй, давно развалился, - сказал улитка-па-
паша, - или весь зарос лопухом, так что людям и не выбраться оттуда. Да
и к чему спешить? Ты вот вечно спешишь, и сынок наш туда же, на тебя
глядя. Вон он уже третий день все ползет и ползет вверх по стеблю. Прос-
то голова кружится, как поглядишь!
- Ну, не ворчи на него! - сказала улитка-мамаша. - Он ползет осторож-
ненько. Вот, верно, будет нам утеха под старость лет, нам ведь больше и
жить не для чего. Только ты подумал, откуда нам взять ему жену? Что,
по-твоему, там дальше в лопухах не найдется ли кого из нашего рода?
- Черные улитки есть, конечно, - сказал улитка-папаша. - Черные улит-
ки без домов. Но ведь это же простонародье. Да и много они о себе вооб-
ражают. Впрочем, можно поручить это дело муравьям: они вечно бегают взад
и вперед, точно за делом, и, уж верно, знают, где искать жену для нашего
сынка.
- Знаем, знаем одну красавицу из красавиц! - сказали муравьи. -
Только вряд ли что-нибудь выйдет - она королева.
- Это не беда! - сказали старики. - А есть ли у нее дом?
- Даже дворец! - сказали муравьи. - Чудесный муравейник, семьсот хо-
дов.
- Благодарим покорно! - сказала улитка-мамаша. - Сыну нашему не с че-
го лезть в муравейник! Если у вас нет на примете никого получше, мы по-
ручим дело белым мошкам: они летают и в дождь и в солнышко, знают лопу-
шиный лес вдоль и поперек.
- У нас есть невеста для вашего сына! - сказали белые мошки. - Шагах
в ста отсюда на кусте крыжовника сидит в своем домике одна маленькая
улитка. Живет она одна-одинешенька и как раз невестится. Это всего в ста
человечьих шагах отсюда!
- Так пусть она явится к нашему сыну! У него целый лопушиный лес, а у
нее всего-навсего какой-то куст!
Послали за улиткой-невестой. Она отправилась в путь и на восьмой день
путешествия благополучно добралась до лопухов. Вот что значит чистота
породы!
Справили свадьбу. Шесть светляков светили изо всех сил. Вообще же
свадьба была тихая: старики терпеть не могли суеты и шумного веселья.
Зато улитка-мамаша произнесла чудесную речь - папаша не мог, так он был
растроган. И вот старики отдали молодым во владение весь лопушиный лес,
сказав при этом, как они и всю жизнь говорили, что лучше этого леса ни-
чего нет на свете, и если молодые будут честно и благородно жить и пло-
диться, то когда-нибудь им или их детям доведется попасть на господский
двор, и там их сварят дочерна и положат на серебряное блюдо.
Затем старики заползли в свои домики и больше уж не показывались -
заснули.
А молодые улитки стали царствовать в лесу и оставили после себя
большое потомство. Попасть же на господский двор и лежать на серебряном
блюде им так и не довелось. Вот почему они решили, что господский двор
совсем развалился, а все люди на свете повымерли. Никто им не противоре-
чил - значит, так оно и было. И вот дождь барабанил по лопуху, чтобы по-
забавить улиток, солнце сияло, чтобы зеленел их лопух, и они были очень
счастливы, и все семейство их было счастливо. Вот так.
|
