У богатого купца был детский вечер; приглашены были все дети богатых
и знатных родителей. Дела купца шли отлично; сам он был человек образо-
ванный, даже в свое время окончил гимназию. На этом настоял его почтен-
ный отец, который был сначала простым прасолом, но человеком честным и
трудолюбивым и сумел составить себе капиталец, а сын еще приумножил его.
Купец был человек умный и добрый, хотя люди говорили не столько об
этих качествах, сколько о его богатстве.
Простое бронирование номеров совершенно бесплатно! Он вел знакомство и с аристократами крови и, что называется, с арис-
тократами ума, а также с аристократами и крови и ума вместе и, наконец,
с теми, которые не могли похвалиться ни тем, ни другим.
Так вот, большое общество собралось у него в доме, только исключи-
тельно детское; дети болтали без умолку - у них, как известно, что на
уме, то и на языке. В числе детей была одна прелестная маленькая девоч-
ка, только ужасно спесивая. Спесь в нее не вбили, а "вцеловали", и не
родители, а слугиродители были для этого слишком разумны. Отец малютки
был камер-юнкером, и она знала, что это нечто "ужасно важное".
- Я камер-юнкерская дочка! - сказала она.
Она точно так же могла быть дочкой лавочника - от человека не зави-
сит, кем он рождается. И вот она рассказывала другим детям, что она
"урожденная" такая-то, а кто не "урожденный", из того ничего и не вый-
дет. Читай, старайся, учись сколько хочешь, но, если ты не "урожденная",
толку не выйдет.
- А уж из тех, чье имя кончается на "сен", - прибавила она, - никогда
ничего путного не выйдет. Тут уж упрись руками в бока да держись по-
дальше от всех этих "сенов"!
И она уперлась прелестными ручонками в бока и выставила острые локот-
ки, чтобы показать, как надо держаться. Славные у нее были ручонки, да и
сама она была премиленькая!
Но дочка купца обиделась: фамилия ее отца была Мадсен, стало быть,
тоже оканчивалась на "сен", и вот она гордо закинула головку и сказала:
- Зато мой папа может купить леденцов на целых сто риксдалеров и
разбросать их народу! А твой может?
- Ну, а мой папа, - сказала дочка писателя, - может и твоего папу, и
твоего, и всех пап на свете пропечатать в газете! Все его боятся, гово-
рит мама: ведь это он распоряжается газетой!
И девочка гордо закинула головку - ни дать ни взять, принцесса крови!
А за полуотворенною дверью стоял бедный мальчик и поглядывал на детей
в щелочку; мальчуган не смел войти в комнату: куда такому бедняку со-
ваться к богатым и знатным детям! Он поворачивал на кухне для кухарки
вертел, и теперь ему позволили поглядеть на разряженных, веселящихся де-
тей в щелку; и уже одно это было для него огромным счастьем.
"Во: бы мне на их место!" - думалось ему. Он слышал болтовню девочек,
а слушая ее, можно было пасть духом. Ведь у родителей его не было в ко-
пилке ни гроша; у них не было средств даже выписать газету, а не то что
самим издавать ее. Ну, а хуже всего было то, что фамилия его отца, а
значит, и его собственная, как раз кончалась на "сен"! Из него никогда
не выйдет ничего путного! Вот горе-то! Но родился он, казалось ему, не
хуже других; иначе и быть не могло.
Вот какой был этот вечер!
Прошло много лет, дети стали взрослыми людьми.
В том же городе стоял великолепный дом, полный сокровищ. Всем хоте-
лось видеть его; для этого приезжали даже из других городов. Кто же из
тех детей, о которых мы говорили, мог назвать этот дом своим? Скажете,
это легко угадать? Нет, не легко! Дом принадлежал бедному мальчугану. Из
него всетаки вышло кое-что, хоть фамилия его и кончалась на "сен"Тор-
вальдсен.
Ну, а другие дети? Дети кровной, денежной и умственной спеси, из них
что вышло? Да, все они друг друга стоили, все они были дети как дети!
Вышло из них одно хорошее: задатки-то в них были хорошие. Мысли же и
разговоры их в тот вечер были так, ребячья болтовня!
|
