Я не птица, я принц. Когда я был маленький, мне часто рассказывали сказки о том, как люди превращаются в зверей и птиц, но я этому никогда не верил. Но со мною самим приключилась такая же история. Я родился в королевской семье и был единственным сыном и наследником могущественного монарха. Стены моих покоев были из мрамора и золота, а полы устланы персидскими коврами.

Услужливые министры и придворные исполняли любой мой каприз. Каждая слеза, когда я плакал, была на счету, каждая улыбка занесена в специальную книгу королевских улыбок, а теперь – теперь я скворец, который чувствует себя среди птиц таким же чужим, как среди людей! Моего отца называли великим королем.

Несметные сокровища, дворцы, золотые короны, жезлы, драгоценные камни, богатство, какое во сне не приснится, – все это принадлежало ему. Моя мать была тоже из королевского рода и славилась красотой не только у нас, но и далеко за морем.

У меня было четыре сестры, и все они вышли замуж за королей: одна за испанского, другая за итальянского, третья за португальского, четвертая за голландского. Королевские суда плавали в четырех морях, а войско было таким огромным и могучим, что у нас совсем не было врагов, и все соседние короли искали с нами дружбы.

Я с малых лет пристрастился к охоте и верховой езде. В моей собственной конюшне насчитывалось сто двадцать лошадей арабской и английской породы, а также сорок восемь мустангов. В моей оружейной были собраны охотничьи ружья, сделанные лучшими оружейниками по мерке, для меня. Когда мне исполнилось семь лет, отец поручил мое воспитание двенадцати самым знаменитым ученым и велел им научить меня всему, что они сами знают и умеют. Я учился хорошо, но страсть к верховой езде и охоте настолько увлекла меня, что ни о чем другом я не мог думать. Вдруг отец запретил мне ездить верхом.

Я плакал горькими слезами, а четыре фрейлины старательно собирали мои слезы в хрустальный флакон. Когда флакон наполнился, в стране объявили всенародный траур, по нашему обычаю, на целых три дня. Весь двор оделся в черное.

Приемы, балы и вечера были запрещены. Флаг на дворцовой площади был приспущен, и вся армия в знак скорби сняла шпоры. Тоскуя по лошадям, я лишился аппетита, перестал учиться и целыми днями сидел неподвижно на маленьком троне, ни с кем не разговаривая. Но отец не привык отменять свои решения. Он сказал: – Моя отцовская и королевская воля неколебима. Здоровье наследника престола для меня важнее, чем каприз моего сына.

Сердце мое обливается кровью при виде его горя, но все будет так, как мне посоветовали придворные медики. Принц не сядет на коня, пока ему не исполнится четырнадцать лет. Не понимаю, отчего придворные медики не хотели, чтобы я ездил верхом. Всем было известно, что я лучший наездник в стране, и народ поговаривал, что я правлю конем не хуже, чем отец королевством. Ночами мне снились мои татарские скакуны, мои любимые лошади.

Иногда я звал какую-нибудь из них – я помнил их всех по именам. Как-то раз я проснулся среди ночи от тихого ржания. Я вскочил с постели и выглянул в сад. Там на садовой дорожке стоял мой лучший конь Али-Баба, который, наверно, явился на мой зов. Он был оседлан. Увидев меня, он радостно заржал и подошел к самому окну.

Я наскоро оделся впотьмах, схватил со стены ружье и бесшумно прыгнул прямо в седло. Конь рванулся с места, перемахнул через несколько заборов и поскакал куда глаза глядят. Мы мчались, и месяц освещал нам путь. Убедившись, что за мною нет погони, я немного сдержал бег коня и направил его к видневшемуся невдалеке лесу. Эта скачка привела меня в такой восторг, что я совершенно забыл о запрете отца и о том, что в лесу небезопасно. В то время мне было восемь лет, но в храбрости я не уступал пяти королевским гренадерам, вместе взятым. Как только я въехал в лес, мой конь стал проявлять непонятную тревогу: замедлил шаг и вдруг стал, как вкопанный, дрожа и фыркая. Дорогу мне преградил огромный волк.

 Он зловеще скалился, и на морде его застыла пена. Я натянул поводья и выхватил ружье. Волк, разинув пасть, медленно приближался ко мне. Тогда я крикнул: – Именем короля приказываю тебе, волк, уступить мне дорогу, а не то я тебя застрелю! Волк захохотал человечьим голосом и стал подходить все ближе.

 Я взвел курок, прицелился и влепил весь заряд прямо ему в пасть. Выстрел был точен. Волк съежился, словно готовясь к прыжку, но тут же растянулся у ног Али-Бабы. Я соскочил с лошади и подошел к убитому зверю. Но, как только я остановился, разглядывая его большую красивую голову, волк, собрав последние силы, приподнялся и вонзил свой острый, как кинжал, клык мне в бедро. Дикая боль пронизала мое тело.

Но челюсти волка тут же разжались, и голова его тяжело упала на землю. Тотчас со всех сторон донесся угрожающий волчий вой. Теряя сознание от страха и боли, я взобрался в седло и поскакал обратно во дворец. Когда я въезжал в сад, было еще совсем темно. Я пробрался через окно в комнату, отпустив коня восвояси. Моего отсутствия никто не заметил. Я быстро разделся, лег и тут же заснул как убитый. Проснувшись утром, я увидел шестерых медиков и двенадцать мудрецов. Стоя надо мной, они озабоченно покачивали головами. Из раненого бедра медленно сочилась кровь. Медики никак не могли понять причину кровотечения, а я, боясь разгневать отца, ничего не сказал о моей ночной прогулке и встрече с волком. Время шло, кровь из раны продолжала течь, в придворные лекари никак не могли ее остановить.

Были приглашены лучшие хирурги столицы, но их усилия тоже ни к чему не привели. Кровотечение усиливалось с каждой минутой. Весть о моей болезни разнеслась по всей стране. Толпы людей стояли коленопреклоненные на улицах и площадях столицы, молясь о моем выздоровлении. Мать, заливаясь слезами, не отходила от моей постели, а отец обратился во все страны с просьбой прислать лучших врачей. Вскоре их набралось столько, что во дворце не хватало комнат.

Тому, кто меня вылечит, отец обещал награду, равную цене целого королевства, но иноземные лекари торговались и требовали еще больше. Бесконечным потоком проходили они около моей постели, осматривали и выслушивали меня; одни давали мне капли и таблетки, другие смазывали рану мазью или посыпали ее какими-то ароматными порошками. Были и такие, которые только молились или произносили таинственные заклинания.

Но никто из них не мог меня вылечить. Кровотечение не прекращалось – я угасал на глазах. Когда близкие и родные потеряли надежду на мое выздоровление, а врачи покинули дворец, видя свое бессилие, стража сообщила о прибытии старого мудреца, которого пригласил мой отец. Неохотно привели его к моей постели, потому что никто уже не верил в мое спасение, и все королевство погрузилось в глубокую скорбь. Вновь прибывший оказался врачом последнего китайского императора и назвал себя доктором Пай Хи-во. Отец обратился к нему с рыданием в голосе: – Доктор Пай Хи-во, спаси моего сына! Если ты исцелишь его, ты получишь столько бриллиантов, изумрудов и рубинов, сколько уместится в этой комнате. Я прикажу поставить тебе памятник на Дворцовой площади, а если захочешь, сделаю тебя моим первым министром. – Августейший мой господин и справедливый государь, – отвечал доктор Пай Хи-во, поклонившись до земли, – прибереги драгоценности для бедняков.

Я недостоин памятника – в моей стране памятники ставят только поэтам. И не хочу быть министром, чтобы не навлечь на себя твой гнев. Позволь мне сначала осмотреть больного, а о награде поговорим потом. Он подошел ко мне, мельком взглянул на рану, приник к ней губами и застыл. Я сразу почувствовал приток свежих сил. Мне показалось, что кровь переменилась во мне и побежала быстрее по жилам. Когда через некоторое время доктор Пай Хи-во от меня отстранился, рана исчезла без следа. – Принц здоров и может встать с постели, – сказал мне ученый, отвешивая, по восточному обычаю низкий поклон.

Мои родители плакали от радости и горячо благодарили моего избавителя. – Если это не нарушит этикета вашего двора, – сказал доктор Пай Хи-во, – мне бы хотелось поговорить с моим высокородным пациентом наедине. Король изъявил свое согласие, и все покинули спальню. Тогда лекарь присел на край моей постели и сказал: – Я спас тебя, мой маленький принц, потому что знаю тайны, недоступные другим людям.

Мне известна причина твоей раны. Ты убил короля волков. Волки жестоко отомстят тебе за это. Впервые король волков пал от руки человека. Отныне ты в большой опасности. Я дам тебе волшебную шапку богдыханов, которую вручил мне перед смертью последний китайский император, с тем, чтобы я передал ее в достойные руки.

Доктор Пай Хи-во вынул из кармана шелковых шаровар маленькую круглую шапку черного сукна с большой пуговицей на макушке и продолжал: – Возьми ее, мой маленький принц, никогда с ней не расставайся и береги как зеницу ока. Если тебе будет грозить опасность, надень эту шапку, и ты сможешь превратиться в кого захочешь. А когда опасность минет, дерни за пуговицу, и ты вернешь свой прежний вид. Я поблагодарил доктора Пай Хи-во за его доброту, а он поцеловал мне руку и вышел из комнаты. Никто не видел, как он покинул дворец. Он исчез бесследно, ни с кем не попрощавшись и не потребовав награды.

И все же из благодарности к доктору Пай Хи-во мой отец велел устроить большой праздник для бедняков и раздать им по двенадцать мешков бриллиантов, изумрудов и рубинов. Выздоровев, я снова принялся за учение и совершенно охладел к охоте и верховой езде. Мысль о том, что я убил короля волков, все время мучила меня. Годы шли, а страшная волчья пасть, его сверкающие глаза оставались в моей памяти.

Помнил я также наказ доктора Пай Хи-во и никогда не расставался с волшебной шапкой богдыханов. Внезапно в королевстве стало твориться что-то неладное. Со всех сторон приходили вести о том, что огромные волчьи стаи нападают на села и города, уничтожая все живое. Все посевы были вытоптаны полчищами волков, продвигавшимися на север. На дорогах белели человеческие кости. Обнаглевшие звери среди бела дня врывались в города и деревни и мгновенно опустошали их. Люди рассыпали в лесах отраву, ставили капканы, выкапывали волчьи ямы, истребляли волков сталью и железом, но их набеги не прекращались.

Покинутые дома служили им убежищем. В это тревожное время матери не находили детей, мужья – жен. Рев и визг гибнущего скота не прекращался ни на минуту. Для борьбы с волками были посланы большие, хорошо вооруженные отряды воинов. Они преследовали хищников днем и ночью, но волков становилось все больше и больше, и вскоре они стали угрожать всему королевству. Наступил голод. Народ обвинял министров и двор в бездеятельности и предательстве. Недовольство в стране росло. Волки, врываясь в дома, выволакивали оттуда умиравших от голода людей. Король то и дело сменял министров, но никто не мог помочь несчастью. И вот однажды волки подступили к столице. Никакая сила не могла их остановить.

Ранним ноябрьским утром они ворвались во дворец. Мне было тогда четырнадцать лет, но я был храбр и силен. Я схватил ружье и встал у дверей тронного зала, где находились мои родители. – Прочь отсюда! – закричал я грозно. Я готов был выстрелить, как вдруг один из стражников, неподвижно стоявших у входа в тронный зал, схватил меня за руку и, приблизив ко мне лицо, прорычал: – Именем короля волков приказываю тебе, собака, уступить им дорогу, не то убью! Ужас охватил меня. Ружье выпало у меня из рук.

Я почувствовал страшную слабость, в глазах помутилось – передо мной была красная пасть короля волков. Что произошло потом, не знаю. Когда я пришел в себя, родителей моих уже не было в живых, волки разбойничали во дворце, а я с пробитой головой лежал на полу под грудой обломков. Я пытался звать на помощь, но мой язык произносил только окончания слов. Это у меня осталось на всю жизнь. Придя в себя, я понял, что, не завали меня обломками, вряд ли я остался бы цел. «Что делать? – мучительно думал я. – Как выбраться из этого ада? О боже, боже! Если бы можно было стать птицей и улететь куда-нибудь!» И тут я вспомнил про волшебную шапку доктора Пай Хи-во. Не потерял ли я ее? Я сунул руку в карман. Здесь!

Я уже собирался ее надеть, как вдруг заметил, что на ней нет пуговицы. О ужас! Я мог превратиться в птицу, улететь из дворца, покинуть эту несчастную страну, но потом на всю жизнь остаться птицей без всякой надежды когда-нибудь вернуть свой прежний облик. Вдруг я услышал зловещее рычание. Из-за обломков показалась огромная волчья пасть.

Медлить было нельзя. Я надел шапку и произнес: – Хочу стать птицей! И тут же я уменьшился, мои руки превратились в крылья. Я стал скворцом, каким ты меня видишь. Я мигом выскочил из-под обломков, вспорхнул на спинку какого-то кресла и вылетел в окно. Я был на свободе! Долго летал я над моей родиной. Отовсюду до меня доносился только крик убиваемых людей да вой голодных волков. Села и города опустели.

Королевство моего отца перестало существовать и превратилось в груды развалин. Месть короля волков была ужасна. Летая над землей, я оплакивал гибель моих родителей и бедствие, постигшее мою страну. Потом, немного успокоившись, стал думать о потерянной пуговице. С тех пор как доктор Пай Хи-во отдал мне шапку, прошло шесть лет. За это время и побывал во многих странах и городах. Где и когда я мог потерять эту драгоценную пуговицу, без которой мне никогда не стать человеком? Я знаю, что никто мне не ответит на этот вопрос. Я летал поочередно ко всем сестрам, но ни одна из них не поняла меня.

Они принимали меня за обыкновенного скворца. Самая старшая сестра, испанская королева, посадила меня в клетку и подарила инфанте в день ее рождения. Но вскоре я надоел капризной принцессе, и она отдала меня служанке, а та продала меня на базаре вместе с клеткой заезжему купцу за несколько медяков.

С тех пор я стал переходить из рук в руки, пока наконец на птичьем базаре в Саламанке меня не купил иноземный ученый, которого заинтересовало мое произношение. Этого ученого звали Амброжи Клякса.