В некотором царстве, далеком государстве, жил-был царь с царицей, у них был сын
Иван-царевич, с роду немой. Было ему лет двенадцать, и пошел он раз в конюшню к
любимому своему конюху. Конюх этот сказывал ему завсегда сказки, и теперь Иван-
царевич пришел послушать от него сказочки, да не то услышал. "Иван-царевич! -
сказал конюх. - У твоей матери скоро родится дочь, а тебе сестра; будет она
страшная ведьма, съест и отца, и мать, и всех подначальных людей; так ступай,
попроси у отца что ни есть наилучшего коня - будто покататься, и поезжай
отсюдова куда глаза глядят, коли хочешь от беды избавиться". Иван-царевич
прибежал к отцу и с роду впервой заговорил с ним; царь так этому возрадовался,
что не стал и спрашивать: зачем ему добрый конь надобен? Тотчас приказал что ни
есть наилучшего коня из своих табунов оседлать для царевича. Иван-царевич сел и
поехал куда глаза глядят.
Долго-долго он ехал; наезжает на двух старых швей и просит, чтоб они взяли его с
собой жить. Старухи сказали: "Мы бы рады тебя взять, Иван-царевич, да нам уж
немного жить. Вот доломаем сундук иголок да изошьем сундук ниток - тотчас и
смерть придет!" Иван-царевич заплакал и поехал дальше. Долго-долго ехал,
подъезжает к Вертодубу и просит: "Прими меня к себе!" - "Рад бы тебя принять,
Иван-царевич, да мне жить остается немного. Вот как повыдерну все эти дубы с
кореньями - тотчас и смерть моя!" Пуще прежнего заплакал царевич и поехал все
дальше да дальше. Подъезжает к Вертогору; стал его просить, а он в ответ: "Рад
бы принять тебя, Иван-царевич, да мне самому жить немного. Видишь, поставлен я
горы ворочать; как справлюсь с этими последними - тут и смерть моя!" Залился
Иван-царевич горькими слезами и поехал еще дальше.
Долго-долго ехал; приезжает, наконец, к Солнцевой сестрице. Она его приняла к
себе, кормила-поила, как за родным сыном ходила. Хорошо было жить царевичу, а
все нет-нет, да и сгрустнется: захочется узнать, что в родном дому деется?
Взойдет, бывало, на высокую гору, посмотрит на свой дворец и видит, что все
съедено, только стены осталися! Вздохнет и заплачет. Раз этак посмотрел да
поплакал - воротился, а Солнцева сестра спрашивает: "Отчего ты, Иван-царевич,
нонче заплаканный?" Он говорит: "Ветром в глаза надуло". В другой раз опять то
же; Солнцева сестра взяла да и запретила ветру дуть. И в третий раз воротился
Иван-царевич заплаканный; да уж делать нечего - пришлось во всем признаваться, и
стал он просить Солнцеву сестрицу, чтоб отпустила его, добра мо'лодца, на родину
понаведаться. Она его не пускает, а он ее упрашивает; наконец упросил-таки,
отпустила его на родину понаведаться и дала ему на дорогу щетку, гребенку да два
моложавых яблочка; какой бы ни был стар человек, а съест яблочко - вмиг
помолодеет!
Приехал Иван-царевич к Вертогору, всего одна гора осталась; он взял свою щетку и
бросил во чисто' поле: откуда ни взялись - вдруг выросли из земли высокие-
высокие горы, верхушками в небо упираются; и сколько тут их - видимо-невидимо!
Вертогор обрадовался и весело принялся за работу. Долго ли, коротко ли - приехал
Иван-царевич к Вертодубу, всего три дуба осталося; он взял гребенку и кинул во
чисто' поле: откуда что' - вдруг зашумели, поднялись из земли густые дубовые
леса, дерево дерева толще! Вертодуб обрадовался, благодарствовал царевичу и
пошел столетние дубы выворачивать. Долго ли, коротко ли - приехал Иван-царевич к
старухам, дал им по яблочку; они съели, вмиг помолодели и подарили ему хусточку:
как махнешь хусточкой - станет позади целое озеро!
Приезжает Иван-царевич домой. Сестра выбежала, встретила его, приголубила:
"Сядь, - говорит, - братец, поиграй на гуслях, а я пойду - обед приготовлю".
Царевич сел и бренчит на гуслях; выполз из норы мышонок и говорит ему
человеческим голосом: "Спасайся, царевич, беги скорее! Твоя сестра ушла зубы
точить". Иван-царевич вышел из горницы, сел на коня и поскакал назад; а мышонок
по струнам бегает гусли бренчат, а сестра и не ведает, что братец ушел. Наточила
зубы, бросилась в горницу, глядь - нет ни души, только мышонок в нору скользнул.
Разозлилась ведьма, так и скрипит зубами, и пустилась в погоню.
Иван-царевич услыхал шум, оглянулся - вот-вот нагонит сестра; махнул хусточкой -
и стало глубокое озеро. Пока ведьма переплыла озеро, Иван-царевич далеко уехал.
Понеслась она еще быстрее... вот уж близко! Вертодуб угадал, что царевич от сестры
спасается, и давай вырывать дубы да валить на дорогу; целую гору накидал! Нет
ведьме проходу! Стала она путь прочищать, грызла-грызла, насилу продралась, а
Иван-царевич уж далеко. Бросилась догонять, гнала-гнала, еще немножко... и уйти
нельзя! Вертогор увидал ведьму, ухватился за самую высокую гору и повернул ее
как раз на дорогу, а на ту гору поставил другую. Пока ведьма карабкалась да
лезла, Иван-царевич ехал да ехал и далеко очутился.
Перебралась ведьма через горы и опять погнала за братом... Завидела его и говорит:
"Теперь не уйдешь от меня!" Вот близко, вот нагонит! В то самое время подскакал
Иван-царевич к теремам Солнцевой сестрицы и закричал: "Солнце, Солнце! Отвори
оконце". Солнцева сестрица отворила окно, и царевич вскочил в него вместе с
конем. Ведьма стала просить, чтоб ей выдали брата головою; Солнцева сестра ее не
послушала и не выдала. Тогда говорит ведьма: "Пусть Иван-царевич идет со мной на
весы, кто кого перевесит! Если я перевешу - так я его съем, а если он перевесит
- пусть меня убьет!" Пошли; сперва сел на весы Иван-царевич, а потом и ведьма
полезла: только ступила ногой, как Ивана-царевича вверх и подбросило, да с такою
силою, что он прямо попал на небо, к Солнцевой сестре в терема; а ведьма-змея
осталась на земле.